КНИЖНАЯ ПОЛКА

Н.В. Гоголь. ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ И ПИСЕМ: В 23 т. Том 4 / Тексты и комментарии подготовили И.А. Зайцева, Ю.В. Манн. М.: Наука, 2003. 912 с.

Том полностью посвящён комедии «Ревизор». Казалось бы, об этой пьесе известно так много, что ничего нового узнать нельзя. Ничуть не бывало.

Более пятисот страниц занимают сам текст комедии, приложения, черновые редакции, варианты, что уже говорит о качестве издания. Однако ещё удивительнее следующие триста пятьдесят (!) страниц, отданные подробнейшим и, надо сказать, очень увлекательным комментариям. Увлекательность вроде бы не то качество, которое мы привыкли связывать с литературоведческими штудиями, но… Литературоведы найдут здесь подробный текстологический анализ — сопоставление различных вариантов и редакций, описание рукописей, на основании которых можно восстановить историю работы Гоголя над пьесой.

Для учителей, наверное, интереснее будет историко-филологическая часть книги, где содержатся поистине бесценные сведения о судьбе «Ревизора». Подробно рассказана цензурная история пьесы, опубликованной и появившейся на сцене, судя по всему, благодаря поддержке Николая I, оказавшегося куда более благосклонным к автору, чем его цензоры. (Эта поддержка, впрочем, не дала Гоголю возможности добиться достаточно высокого гонорара за свой шедевр: «Ревизор» как комедия в прозе был отнесён директором императорских театров к пьесам второго класса и соответственно оплачен.)

Собрано также огромное количество отзывов современников о пьесе. Истинное величие гоголевского шедевра оценить после первой постановки смогли немногие. Зал на первых представлениях, по одним воспоминаниям, трясся от хохота, а по другим — был молчалив и сдержан. Знаменитые слова Николая о том, что “всем досталось, а мне особенно”, как будто содержали похвалу, однако даже они не могли остановить волну непонимания, а порой и возмущения. Многие восприняли пьесу просто как грубую карикатуру, насмешку над провинцией, сатирически злое изображение нравов. Николай Греч почему-то счёл характеры пьесы, “особенно женщин, не настоящими русскими, а более белорусскими” — читай, слишком западными.

Недовольство, вызванное комедией, впрочем, соседствовало с восхищением, которое постепенно всё больше распространялось. «Ревизор» быстро превратился в любимейшую пьесу российской (да и не только российской) сцены.

Авторы комментариев подробно рассматривают источники «Ревизора», в частности, обращаются к известной версии о том, что сюжет автору подарил Пушкин. Вероятность этого достаточно велика и подтверждается многими свидетельствами, однако в то же время существует ещё несколько претендентов на роль прототипа Хлестакова. Оказывается, подобная ситуация была если не типичной, то, во всяком случае, довольно часто встречавшейся в бюрократической, дрожащей перед любым “высоким гостем” среде. За “ревизора” принимали даже самого Пушкина, когда он, путешествуя по провинции, собирал материалы для своего труда о Пугачёве.

Не менее интересен анализ литературной формы комедии, сопоставление её с традиционными литературными приемами пьес XVIII — начала XIX века. Авторы комментариев привлекли огромный материал, показывая, в чём конкретно проявилась новизна формы комедии, преобразовавшей многие театральные стереотипы в нечто совершенно новое и неожиданное.

Об истории многочисленных постановок «Ревизора» также можно прочитать в комментариях к тому, и интересна эта история не только как яркая демонстрация возраставшей с каждым годом популярности пьесы. Самого Гоголя, судя по его письмам, слава «Ревизора» не радовала. Он с неудовольствием воспринимал сообщения о положительных рецензиях, утверждая, что они приводят его в отчаяние. Писатель, очевидно, надеялся, что «Ревизор» будет способствовать нравственному преображению и очищению российского общества, и на меньшее соглашаться не хотел. Приезжая в Россию, он отказывался смотреть постановки «Ревизора». (Впрочем, в Италии Гоголь читал пьесу на благотворительном вечере.)

Театральная судьба «Ревизора» — только часть более обширной и глубокой темы — различных интерпретаций комедии современниками и потомками.

Пьесу воспринимали и как ярчайшее изображение русского национального характера, и как произведение с мистическим подтекстом, и даже как подсознательную пародию на пушкинского «Бориса Годунова». Немой сцене придавали то разоблачительный, сатирический, то инфернальный, мрачный характер… Судя по материалам в комментариях, «Ревизор» даёт возможность для поистине бесконечного разнообразия трактовок, и, безусловно, история его толкований ещё далеко не закончена.

Тамара ЭЙДЕЛЬМАН