Я иду на урок

Анакреон под доломаном. Творчество Д.В. Давыдова

Я ИДУ НА УРОК

Артемий ТУЧАПСКИЙ,
школа № 83

Творчество Д.В. Давыдова

Анакреон под доломаном

Данный урок может быть проведён в 10-м классе в рамках программы М.Б. Ладыгина «Литература. 5–11-й классы» (раздел «Поэты пушкинской поры») или в качестве урока внеклассного чтения.

Оформление урока. Портреты Д.В. Давыдова; на доске записаны тема урока и эпиграф.

Давыдов, пламенный боец,
Он вихрем в бой кровавый,
Он в мире счастливый певец
Вина, любви и славы.
В.А. Жуковский

Цели урока

1. Дать представление о жизни и творчестве Д.В. Давыдова.

2. Развивать навыки анализа поэтического произведения. Расширить литературный кругозор учащихся. Продолжить работу над формированием монологической речи. Прививать навыки самостоятельной оценки литературных произведений.

3. Вызвать интерес учащихся к пушкинской эпохе.

4. Воспитывать у учащихся моральные качества (смелость, искренность, благородство, независимость, патриотизм).

Предварительная подготовка к уроку

Чтение стихотворений Д.В. Давыдова; заучивание стихотворений по выбору учащихся; ответы на вопросы по выученному стихотворению.

Ход урока

I. Слово учителя. Рассказ о личности Д.В. Давыдова, об отношении к нему современников, об оценке его деятельности литературными критиками.

II. Сообщения учащихся о жизни Д.В. Давыдова.

III. Чтение учащимися выученных наизусть стихотворений Д.В. Давыдова; ответы на вопросы, обсуждение.

Предлагаемые вопросы:

1. С каким чувством надо читать стихотворение?

2. Меняется ли настроение в ходе чтения?

3. С помощью каких средств изображает автор лирического героя?

Есть ли что-то необычное в лексике стихотворения?

Есть ли что-то необычное в синтаксисе стихотворения?

Изменяются ли ритм и размер стихотворения?

Изменяется ли интонация?

4. Каким предстаёт перед читателем лирический герой? Какими чертами он наделён?

IV. Слово учителя. Учитель подводит итог сказанному об индивидуальности и яркости лирического героя “гусарских” стихов Д.В. Давыдова; подчёркивает разницу между лирическим героем и автором; рассказывает о традициях русской анакреонтической и военно-патриотической поэзии.

V. Работа учащихся по группам. Каждая группа получает тексты стихотворений двух авторов (например: Г.Р. Державин. «Приглашение к обеду» и Д.В. Давыдов. «Бурцову. Призывание на пунш»; Г.Р. Державин. «На взятие Измаила» и Д.В. Давыдов. «Песня»; М.В. Ломоносов. «Разговор с Анакреонтом» и Д.В. Давыдов. «В альбом»; М.В. Ломоносов. «Ода на победу над турками и татарами и на взятие Хотина 1739 года» и Д.В. Давыдов. «Поведай подвиги усатого героя…»), анализирует и сравнивает их.

Предлагаемые вопросы:

1. О чём повествуют эти стихотворения? Что в них общего, в чем разница?

2. Какое настроение возникает у вас при чтении стихотворений? Какими средствами создаёт автор это настроение (лексика, синтаксис, ритм)?

3. Как передаёт автор своё отношение к описываемым событиям?

VI. Обсуждение ответов, подведение итогов. Слово учителя о новаторстве поэзии Д.В. Давыдова, его влиянии на молодого Пушкина.

VII. Чтение учителем или учащимся стихотворения А.С. Пушкина «Денису Давыдову».

МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ УЧИТЕЛЯ

Жизнь и творчество Д.В. Давыдова

Поэтическое наследие Д.В. Давыдова не очень велико — всего несколько десятков стихотворений, однако его имя вошло не только в военную историю России, но и в историю её литературы. “Давыдов как поэт решительно принадлежит к самым ярким светилам второй величины на небосклоне русской поэзии… Талант Давыдова не великий, но замечательный, самобытный и яркий”, — писал В.Г. Белинский (писал в годы небывалого расцвета русской литературы). Декабрист М.В. Юзефович вспоминал такой разговор с Пушкиным: “Я раз сделал Пушкину вопрос, всегда меня занимавший: как он не поддался тогдашнему обаянию Жуковского и Батюшкова и даже в самых первых своих опытах не сделался подражателем ни того, ни другого? Пушкин мне отвечал, что этим он обязан Денису Давыдову, который дал ему почувствовать ещё в Лицее возможность быть оригинальным”. Давыдова любили, уважали, посвящали стихи Пушкин, Жуковский, Баратынский, Вяземский, Языков. Портрет «Чёрного капитана» висел в кабинете Вальтера Скотта.

Д.В. Давыдов родился 16 июля 1784 года в Москве. Род Давыдовых восходит к началу XV века, когда татарский мурза Минчак поступил на службу к великому князю Василию Дмитриевичу. Отец будущего поэта-партизана всю свою жизнь отдал военной службе. С детства мечтал стать военным и Денис Васильевич. “Страсть эта, — вспоминал он, — получила высшее направление в 1793 году от нечаянного внимания к нему графа Александра Васильевича Суворова, который, благословив его, сказал: «Ты выиграешь три сражения!»” Слова эти запомнились Давыдову и окончательно определили его жизненный путь.

Получив домашнее образование, Денис Васильевич приехал в 1801 году в Петербург поступать на службу. Карьера начала складываться успешно: в 1803 году он уже поручик лейб-гвардии Кавалергардского полка. Занимался и литературой. Написанные им в 1804 году крамольные басни («Голова и ноги», «Река и зеркало», «Орлица, Турухтан и Тетерев») прервали быстрое продвижение по службе. Вряд ли за этими стихами двадцатилетнего Давыдова стояла какая-нибудь политическая программа. Однако басня «Орлица, Турухтан и Тетерев» содержала оскорбительные для Александра I намёки на убийство императора Павла (Турухтана) — а в заговоре участвовал и Александр, сам же Александр был представлен Тетеревом — “разиней бестолковым” и “глухой тварью” (император был глух на левое ухо). Написанные в молодости басни на всю жизнь закрепили за Давыдовым репутацию неблагонадёжного человека. Денис Васильевич был вынужден оставить столицу и перевестись из гвардии в Белорусский гусарский полк. Здесь он окунулся в среду армейской гусарской вольницы, с её лихостью и разгулом. Однополчанином Давыдова стал прославленный им Бурцов, имевший репутацию “величайшего гуляки и самого отчаянного забулдыги из всех гусарских поручиков”.

Гусарщина, или гусарство, — одно из характернейших бытовых и психологических явлений той эпохи. “Отличительную черту характера, дух и тон кавалерийских офицеров… составляли удальство и молодечество, — писал М.И. Пыляев. — Девизом и руководством в жизни были три стародавние поговорки: «Двум смертям не бывать, а одной не миновать», «Последняя копейка ребром», «Жизнь — копейка, голова — ничего!» Эти люди и в войне, и в мирное время искали опасностей, чтобы отличиться бесстрашием и удальством. Любили кутить, но строго помнили поговорку: «Пей, да дело разумей», «Пей, да не пропивай разума». Попировать, подраться на саблях, побушевать, где бы иногда и не следовало — всё это входило в состав военно-офицерской жизни мирного времени… Буйство, хотя и подвергалось наказанию, но не считалось пороком и не помрачало чести офицера, если не выходило из известных условных границ. Стрелялись редко, только за кровные обиды, за дело чести, но рубились за всякую мелочь. После таких дуэлей обыкновенно следовала мировая, шампанское и так далее. Дуэль ещё больше скрепляла товарищескую дружбу. По мнению современников, в те годы не каждый решился бы говорить дурно про товарища, клеветать заочно и распространять клевету намёками. За офицера одного полка сразу вступались по десятку товарищей. Офицеры в полку принадлежали одной семье, у них всё было общее — честь, дух, время, труды, деньги, наслаждения, неприятности и опасность. Офицерская честь ценилась очень высоко. Офицер, который бы изменил своему слову, не вступился бы в потребную минуту за однополчанина или обманул кого бы то ни было, положительно не был терпим в полку”. Эта лихость имела и определённое идейное содержание. Такой тип поведения, по словам Ю.М. Лотмана, “воспринимался не в качестве нормы армейского досуга, а как вариант вольномыслия. Элемент вольности проявлялся здесь в своеобразном бытовом романтизме, заключавшемся в стремлении отменить всякие ограничения, в безудержности поступка… Смысл поступка заключался в том, чтобы совершить неслыханное”. Дух “гусарства” с его лихостью, независимостью и благородством навсегда усвоил себе Д.В. Давыдов.

В 1806 году благодаря стараниям друзей Давыдов был переведён в лейб-гвардии гусарский полк. Однако столичная служба не радовала его — ведь в это время Россия вела войну с наполеоновской Францией. Главнокомандующим русской армии был назначен известный своей оригинальностью граф М.Ф. Каменский. Чтобы добиться расположения графа и отправиться на войну, Давыдов предпринял “набег” на квартиру фельдмаршала в четыре часа утра. В конце концов ему всё же удалось добиться назначения на должность адъютанта командующего авангардом русской армии П.И. Багратиона. В первом же сражении, возвращаясь к своему начальнику, Денис Васильевич решил разгромить французов и тем прославиться. Подговорив нескольких гусар и казаков, он бросился на неприятельские пикеты и опрокинул их. К французам подоспело подкрепление, и храбрецы вынуждены были спасаться бегством. Давыдов принимал участие в важнейших сражениях этой кампании — при Прейсиш-Эйлау и Фридланде, был награждён несколькими орденами и золотым оружием. В 1809 году Денис Васильевич под началом генерала Я.П. Кульнева сражался уже со шведами в Финляндии. Именно здесь он приобрёл первый опыт партизанских действий, совершив несколько смелых набегов на неприятеля. В 1809–1810 годах Давыдов находился в Задунайской армии и принимал участие во всех крупных сражениях с турками.

1812 год стал важнейшим в жизни Давыдова, имя его неразрывно связано с событиями Отечественной войны. Накануне Бородинского сражения Денис Васильевич получил в командование небольшой отряд, состоявший из 130 казаков и гусар (впоследствии отряд был увеличен), и, оставив главную армию, отправился на пути сообщения французов. Здесь Давыдов — истинный поэт, с его энергией, независимостью, любовью к импровизации — оказался на своем месте. “Поэтическое отношение между кораблями линейными и разбойничьими, — писал он, — то же, что между армией и партизанами. К движениям и сражениям армии, однообразным до утомления, поэзия нейдёт”. Что же касается партизанских действий, то это “поприще, исполненное поэзии, требует… пламенного воображения, врождённой страсти к смелым предприятиям” и не “довольствуется лишь одним хладнокровным мужеством”.

Давыдов стал инициатором партизанской войны, одним из первых и самых выдающихся партизанских командиров 1812 года. В результате действий его партии были взяты тысячи пленных, захвачены сотни фур с провиантом и военным имуществом. Постоянно поддерживал Денис Васильевич связь с крестьянскими партизанскими отрядами. После изгнания Наполеона из России Давыдов получил чин полковника, ордена святого Георгия 4-й степени и святого Владимира 3-й степени.

В 1813 и 1814 годах Денис Васильевич участвовал в заграничных походах русской армии. За бой под Бриеном он получил чин генерал-майора, однако через несколько месяцев в приказе по армии было объявлено, что генеральский чин присвоен ему “по ошибке”. Лишь спустя год выяснилось, что “по ошибке” он был разжалован.

После победоносного завершения войны Давыдов занимал должности начальника штаба различных пехотных корпусов, непременно отстаивая право носить усы (усы в то время могли носить лишь офицеры гусарских полков). Занимался и литературой, писал стихи, исторические и военные произведения («Военные записки», «Опыт теории партизанского действия» и другие). В 1819 году он женился на Софье Николаевне Чирковой. Брак оказался счастливым.

Но мирная служба и атмосфера, установившаяся в армии, не нравились Давыдову. Попытки перевестись на Кавказскую пограничную линию не увенчались успехом, и в 1823 году Денис Васильевич вышел в отставку.

Придерживаясь консервативных политических взглядов, Давыдов не примкнул ни к одному из тайных обществ и в движении декабристов участия не принимал. После начала русско-персидской войны (1826) он вернулся в строй, вновь командовал отдельным отрядом, одержал ряд побед. Выйдя в отставку после заключения мира, Денис Васильевич жил в одном из своих имений, посвящая досуг семье, хозяйству и творчеству. “Мир и спокойствие — и о Давыдове нет слуха, его как бы нет на свете; но повеет войною — и он уже тут, торчит среди битв, как казачья пика. Снова мир — и Давыдов опять в степях своих, опять гражданин, семьянин, пахарь, ловчий, стихотворец, поклонник красоты во всех её отраслях…” — писал поэт в «Автобиографии».

В 1831 году вспыхнуло восстание в Польше. Во главе отдельного кавалерийского отряда Давыдов громил польских повстанцев. За победы он удостоен чина генерал-лейтенанта. Война закончена — и Давыдов уже навсегда “распоясался и повесил шашку свою на стену”.

Самым ярким воспоминанием для Дениса Васильевича в конце жизни оставался славный 12-й год. В 1838 году с ним встречался Н.Полевой: “Два утра просидел я с Денисом Давыдовым, который стареет ужасно и живёт в прошлом, или, лучше сказать, в одном: 1812-м годе и Наполеоне”.

Вскоре, 22 апреля 1839 года, Денис Васильевич Давыдов скончался.

Денис Васильевич Давыдов был самобытным и талантливым поэтом. Ему принадлежат сатирические басни, любовные элегии, но самой яркой и оригинальной частью его литературного наследия стала, без сомнения, “гусарщина”. Громкие, славные события русской истории конца XVIII — начала XIX века требовали своего поэтического отображения. В русской литературе существовала традиция военно-патриотической, батальной поэзии, представленная одами Ломоносова и Державина. Однако в начале XIX века жанр классицистической оды уже устарел и не отвечал новым литературным вкусам. Существовала военная, гвардейская поэзия (известнейшим представителем её был С.Н. Марин), но это была поэзия дилетантская, не ставившая перед собой серьёзных эстетических задач, отличавшаяся стремлением к стилизации.

Анакреонтическая же лирика XVIII века, интимные элегии и послания поэтов начала XIX века имели камерный, “домашний” характер, были чужды политической, военно-патриотической тематики.

В “гусарщине” Давыдову удалось соединить анакреонтику с героикой, интимность и патриотический пафос. Такой неофициальный поворот героики, тёплый, задушевный патриотизм были чрезвычайно созвучны славной эпохе 1812 года с её национальным подъёмом.

В стихотворениях Давыдова практически отсутствуют описания сражений, боёв или смелых партизанских набегов. Главное в них — не сама война, а внутренний мир, чувства и переживания военного человека. По словам Б.М. Эйхенбаума, Давыдов “не поэтизировал, а эротизировал войну, воплощая её в конкретной фигуре героя и изображая как предельный разгул чувств”.

Лирический герой произведений Давыдова индивидуален и прекрасно узнаваем (как, наверное, ни у кого из поэтов той поры — до Пушкина). Невозможно не узнать стиль Давыдова. “Гусарщину” действительно отличали “резкие черты неподражаемого слога”. Вся она построена на контрастах и дисгармонии. Давыдов с лёгкостью меняет тон, интонацию, ритм своих стихотворений. Он широко использует простонародную лексику, военный жаргон. Всё это и позволяет создать оригинальный, неповторимый, обаятельный образ пылкого, порывистого поэта-гусара, любящего покутить, погулять, но при этом — прямого, искреннего, умеющего взглянуть на себя с иронией.

Портрет гусара, созданный в стихах Д.В. Давыдова, с одной стороны, отражал мировоззрение, традиции, нормы поведения военного человека эпохи наполеоновских войн, с другой — давал образец для подражания и оказывал влияние на образ жизни военной молодёжи того времени. Интересно, что сам Давыдов делал всё, чтобы его отождествляли с лирическим героем его же стихов. Недаром он разъезжал во главе своего партизанского отряда не в обычном армейском мундире, а в казачьем чекмене, алых чикчирах и с образом Николы Угодника на груди (дело здесь, конечно, не только в том, что крестьяне принимали его в гусарском мундире за француза). Не случайно, перейдя на службу в пехоту, он добивался права носить усы. Давыдов всегда заботился о своём образе поэта-партизана. Для утверждения этого образа он написал автобиографию «Некоторые черты из жизни Дениса Васильевича Давыдова», которую выдавал за чужое произведение (хотя все прекрасно знали, кто истинный автор, и обвиняли Давыдова в хвастовстве). Автобиография эта предшествовала сборнику его произведений и повествовала не столько о реальном Денисе Васильевиче, сколько о герое его стихов.

Конечно, в “гусарщине” нашли отражение в упрощённом и гиперболизированном виде многие черты автора, но всё же отождествлять Дениса Давыдова и героя его стихов неверно. Певец гусарских кутежей был умерен в питии, а в карты вообще не играл. Утверждение, что “Давыдов не искал авторского имени”, что “большая часть стихов его пахнет биваком” и что это лишь “пробные почерки пера, чинимого для писания рапортов”, также относится к “литературному” Давыдову. Известно, как тщательно работал Денис Васильевич над своими стихами. Он даже просил Жуковского их “поправить”.

Творчество Д.В. Давыдова являет собой яркую и самобытную страницу в истории русской литературы XIX века, оно оказало влияние на молодого Пушкина. “Как в полевых действиях Давыдова, — писал П.А. Вяземский, — так и в… языке Тугуты военные и литературные (Тугут — бездарный австрийский военачальник. — А.Т.) найдут, вероятно, погрешности непростительные, ибо для них успех ничего не значит, когда он не выведен из поставленных правил, а вспыхнул под внезапным вдохновением”.

Литература

Гуковский Г.А. Пушкин и русские романтики. М., 1965.

Давыдов Д.В. Стихи и проза / Вступительная статья В.Орлова. М., 1977.

Семенко И.М. Поэты пушкинской поры. М., 1974.

Эйхенбаум Б.М. О поэзии. Л., 1969.