ТРИБУНА

Григорий ЯКОВЛЕВ,
центр образования
№ 1811
«Измайлово»

---

“Ему судьба готовила путь славный, имя громкое...”

“Статья о Некрасове? Почему вдруг? Разве юбилей? Да, кажется, был какой-то, но ведь прошёл...” Я живо представил себе возможную реакцию редактора, потому что в моей практике прецедент был. Однажды я принёс в одну из редакций статью о поэме Александра Блока, включаемой во все школьные программы. Удивлённый заведующий отделом школ встретил меня теми словами, которыми я начал первый абзац. Статью о Блоке напечатала другая газета — «Литература», а потом цитаты из неё были включены в некоторые современные учебники для 11-го класса.

Как мы любим юбилеи! Бывает, растрезвонит пресса о каком-нибудь литературном середнячке только потому, что ему стукнуло 50 или 60 лет.

Семь речей ему сказали, Все заслуги перечли, И к Шекспиру приравняли, И Гомером нарекли...

(Некрасов)

Но великим поэтам всех времён не требуется стоять в общей очереди, ожидая, когда их вспомнят и, как говорил Маяковский, “в грядущем икнут”. К этим великим относится и Николай Алексеевич Некрасов. А юбилей? Да, был, да, прошёл. Скромно. Не в том дело.

Некрасов много страдал при жизни — сначала от бедности и непризнанности, позднее — от бедствий народных, от неудовлетворённости собой, от собственных ошибок, наконец — от тяжёлой болезни. Страдает и после смерти, несмотря на официальное признание и изучение его произведений во всех школах России.

Современники поэта по-разному относились к нему: близкие по политическим и эстетическим принципам — уважительно, иногда восторженно, идейные противники — иначе. Иван Тургенев, рассорившись с любимцем демократической молодёжи, раздражённо открестился от его стихов, “провонявших мужицкими сапогами и кислой капустой”, но спустя годы, очевидно, раскаявшись, пришёл на поклон к умирающему поэту. Всё это хорошо известно. Приведу менее растиражированное высказывание другого великого современника Некрасова — Фёдора Михайловича Достоевского, не разделявшего политических пристрастий “крестьянского демократа”. По словам Анны Григорьевны, жены Достоевского, он “высоко ставил” Некрасова. “Всю ту ночь он читал вслух стихотворения усопшего поэта, искренне восхищаясь многими из них и признавая их настоящими перлами русской поэзии” («Воспоминания», ч. VIII, гл. 7).

Некрасов — поэт народный. В сборнике русских песен я встретил отрывок из «Коробейников» с указанием: “Слова народные”. Простительная и знаменательная ошибка: многие стихи поэта стали народными песнями. Это издание я показываю своим ученикам: впечатляет сильнее риторических восклицаний. Влияние Некрасова на поэзию ХХ века колоссально — даже Блок признавался, что испытал его. Многие строки стали афоризмами, что-то вошло в поговорки, как и стихи Пушкина. Отсюда — забавные казусы, допускаемые даже образованными людьми. На обложке одного журнала — портрет Пушкина и размашистая строка: “Я лиру посвятил народу своему...”, а в юбилейные пушкинские дни 1999 года ту же цитату можно было узреть на щите в центре Москвы — с подписью Александра Сергеевича. Я не раз убеждался, что стихи:

Зима!.. Крестьянин, торжествуя,
На дровнях обновляет путь —

приписывают Некрасову.

Вроде бы всё есть у поэта: и признание, и уважение, и народность. И всё-таки я не обмолвился, сказав, что Некрасов страдает и после смерти. В чём же дело? В определённый период Некрасова стали как-то теснить и отодвигать, по крайней мере, на третий план. В школьной программе он, конечно, оставался и остаётся, но как будто после “перестройки” вышел из моды, как всё причастное к революционному движению (хотя причастность к нему Некрасова весьма относительна). Министерство образования стало значительно реже предлагать на выпускных экзаменах темы сочинений по Некрасову. В школе, где я давно работаю, за 27 лет (до 2002 года, когда судьбу школьников стал решать лототрон) некрасовские темы были даны на экзаменах только три раза, причём до 1985 года, после него — ни разу. Естественно, учителя-словесники не могли не заметить этой тенденции и, учитывая ситуацию, при подготовке выпускников стали рассуждать так, как наши прогнозисты погоды: Некрасов на экзамене маловероятен. Практические выводы ясны, результаты — тоже. В середине учебного года пришла в 10-й класс нормальная девочка, обучавшаяся в другом городе. Некрасова она уже “прошла”. Я попросил её написать на уроке о жизни поэта. После десятка слов о его детстве она одарила меня содержательным заключением: “Некрасов познакомился с Белинским. Он становился популярным поэтом. Затем долго болел и умер”. Этим знания старшеклассницы исчерпывались.

В отношении к Некрасову в системе образования долго проявлялась какая-то странная нерешительность и сдержанность: так сказать, существовать позволим, но ограничим, и чтобы всё было в рамках дозволенного, “как бы чего не вышло”. Александр Кобринский посетовал по поводу того, что в заданиях, составленных для Единого экзамена по литературе, поэма «Кому на Руси жить хорошо» представлена лишь одним вопросом: “К кому относится выражение «клеймёный, да не раб»?” («Литература», 2002, № 46). Удивительная проверка знаний.

А за пределами системы образования ещё и не то услышишь и прочтёшь: “...столь нелепы, а порой и тошнотворны так называемые «народные типы» русской классики, все эти некрасовские строители железных дорог...” (К.Кобрин. «Октябрь», 2002, № 3). Претенциозно и разухабисто. Читать такое стыдно и больно. Некрасов не играл, не лицемерил, когда писал о народе, не шокировал — он жил этим, мучился и не заслужил бестактно брошенных в него камней. Впрочем, камни брошены и во всю “русскую классику”. Можно, разумеется, свалить новые нюансы отношения к Некрасову на “переоценку ценностей”; умная переоценка неизбежна и необходима, но не надо уподобляться персонажам басни Крылова, лягавшим и оскорблявшим состарившегося Льва.

Итак, качнувшаяся чаша официозных, а за ними — как следствие — и общественных весов — одна из причин современных страданий писателя. Но есть и другая — методическая. Задумаемся: что в литературе вызывает наибольший интерес и что навевает скуку юным читателям в наши дни? Я не принимаю во внимание дебилов, ничего кроме пошлых юморесок и бездарных детективов не читающих. Более или менее развитых тинейджеров чаще интересуют вечные и суперсовременные проблемы духовной, душевной, нравственной жизни человека, его внутренний мир, любовь и секс, взаимоотношения с окружающими и так далее. Этого они ждут и от классической литературы, и хороший учитель старается всё это преподнести ученикам в аппетитной и тактичной упаковке, в увлекательной форме.

Хорошо это или плохо, но надо признать факт: жизнь крепостных и пореформенных крестьян XIX века сама по себе мало интересует старшеклассников, тем более что они читали и слышали о ней на уроках истории. Теперь скажите: в каком произведении Некрасова эта тема главная? Правильно, в поэме «Кому на Руси жить хорошо». А чему при изучении творчества поэта уделяется наибольшее количество часов и внимания? Этой поэме. Что из поэзии Некрасова остаётся в памяти? Смутное воспоминание о семерых мужиках, искавших счастливого человека, и неисправимо порочных помещиках. Уверен, восемьдесят процентов ребят поэму полностью не осиливают и, уж конечно, в личных беседах не делятся впечатлениями о ней. И дело вовсе не в том, что “народные типы” якобы “нелепы и тошнотворны”. А между тем проект «Стандарта» по литературе, опубликованный в феврале 2002 года, предусматривает изучение поэмы «Кому на Руси жить хорошо» и в 9-м, и в 10-м классах, что нецелесообразно ни с методической, ни с психологической точки зрения. Я отнюдь не утверждаю, что надо самую значительную из поэм Некрасова убрать из программы. Нет, но надо позволить учителю выбрать из неё для рассмотрения в 10-м классе те эпизоды и строки, которые дают представление о смысле произведения и об авторе как талантливом поэте. Так учитель сможет сохранить интерес к Некрасову и изгнать одолевающую слабосильных скуку. Выигранное время я бы потратил на то, чтобы побеседовать о лирике Николая Алексеевича, в том числе любовной (даже железный борец и идеолог Чернышевский писал Некрасову, что его сильнее всего трогают именно глубоко личные стихи поэта о любви). И когда я предлагаю ученикам выучить наизусть любое стихотворение Некрасова, многие предпочитают учить любовное. Но среди трёхсот пятидесяти экзаменационных тем, сгруппированных в 2003 году в комплекты, нет ни одной, посвящённой любовной лирике Некрасова. Нет этой темы и в программах Т.Ф. Курдюмовой, А.Г. Кутузова, М.Б. Ладыгина.

Бесспорно, нельзя замалчивать и некрасовскую гражданскую лирику, но некоторые авторы программ конъюнктурно пошли по этому пути, искажая облик поэта. В концентрической программе Т.Ф. Курдюмовой аннотация ко всему творчеству Некрасова, включая лирику, звучит столь отвлечённо-расплывчато, что её вполне можно адресовать и Фёдору Тютчеву, и Алексею Константиновичу Толстому, и другим поэтам: “Своеобразие его поэзии (лиризм, искренность чувств; сатирическая направленность произведений)”. Но разве в этом своеобразие Некрасова и отличие его от иных авторов?

Социальную позицию писателя можно выявить и не лобовым, не прямолинейным напором, а, например, сопоставив стихотворение «В дороге» с близким по схеме, но созданным позднее стихотворением в прозе «Маша» Тургенева, предварительно озадачив учеников, почему именно это стихотворение привело в восторг Белинского и, вероятно, изменило его отношение к Некрасову (сюжет его, как и тургеневской «Маши», казалось бы, избитый, перепетый). Ребята получают возможность, сопоставляя, рассуждать, дискутировать, искать, делать самостоятельные выводы о сходстве и различии убеждений, общественных позиций и художественных средств поэта и романиста. Это интереснее, чем слушать сухие лекции и принимать готовые формулы.

И как же не показать школьникам, что Некрасов, острый сатирик, иногда — пародист, мастер эпиграмм, о чём обычно не говорят на уроках и в учебниках, может быть, более, чем любой поэт XIX века, близок к нашему времени. Я читаю своим знакомым стихотворение «Человек сороковых годов»:

Пришёл я к крайнему пределу...
Я добр, я честен; я служить
Не соглашусь дурному делу,
За добрым рад не есть, не пить,
Но иногда пройти сторонкой
В вопросе грозном и живом,
Но понижать мой голос звонкий
Перед влиятельным лицом —
Увы! вошло в мою натуру!..
Не от рожденья я таков,
Но я прошёл через цензуру
Незабываемых годов.
На всех, рождённых в двадцать пятом
Году и около того,
Отяготел жестокий фатум:
Не выйти нам из-под него.
Я не продам за деньги мненья,
Без крайней нужды не солгу...
Но — гибнуть жертвой убежденья
Я не могу... я не могу...

Спрашиваю: чьи стихи? И взрослые люди никогда не называют Некрасова, поэта середины XIX века. Определяют: Твардовский, Евтушенко и другие. И действительно: это истинные проблемы ХХ века, советской эпохи, сталинских, хрущёвских, брежневских времён, это участь и психология многих, в частности — “рождённых в двадцать пятом году и около того”. А как побуждает это стихотворение к беседам и спорам по политическим, моральным, литературным проблемам нашего времени! И сколько таких стихов у Некрасова.

Столица наша чудная,
Богата через край.
Житьё в ней нищим трудное,
Миллионерам — рай.

Когда это написано? Сегодня? Или в поэме «Современники»:

Слыл умником и в ус себе не дул,
Поклонники в нём видели мессию;
Попал на министерский стул
И — наглупил на всю Россию!

Ещё:

Люби народ, но облагай,
Что называется, вплотную
И тем разумно возбуждай
К труду энергию святую.

Это не натяжки. Писатель, безусловно, живёт в своём времени, и об этом учителя неизменно говорят на уроках. Но новые времена обусловливают избирательный подход к наследию прошлого. Тем более что общеизвестен упадок интереса нынешней молодёжи к чтению классики и вообще к чтению. Жалуются все, но надо же и спасать положение общими и частными усилиями, вернуть и поддерживать интерес к великой литературе. Не опрыскивать живой водой безнадёжно мёртвое, а нести в школу классику (избирательно!) как живое, талантливое и прекрасное для всех времён. И это относится не только к творчеству Некрасова, за которым, по словам Достоевского, “остаётся бессмертие, вполне им заслуженное”.

Я понимаю, что не всё зависит от конкретных личностей. Есть веление времени, дух эпохи, законы и зигзаги истории. И всё-таки, по-моему, что-то можно и нужно сделать. Это частичный пересмотр программ составителями их, право учителя на замену некоторых рекомендованных произведений другими и, наконец, творческие поиски учителем живых форм работы, развивающих мышление и чувства школьников. Надо, чтобы на скучный вопрос: “Вы уже прошли Некрасова?” — юный человек мог сияюще ответить: “Не прошли, а прочли!”