УЧИМСЯ У УЧЕНИКОВ

Анна Шаркова,
11-й класс,
гимназия № 1514,
Москва
(учитель —
Мария Моисеевна
Бельфер)

---

Брат и сестра Раскольниковы

Целью Ф.М. Достоевского, называвшего себя “реалистом в высшем смысле этого слова”, было изображение жизни в моменты наибольшего психологического напряжения, когда проверяется человеческая сущность. Одним из важнейших принципов психологизма Достоевского является изображение душевной жизни в полярной противоположности её составляющих. Поэтому система образов в романе «Преступление и наказание» подчинена чёткому делению на центральных персонажей с противоположными типами мировоззрения и их двойников. Личность главного героя — Родиона Романовича Раскольникова — находит отражение в прочих преступниках и теоретиках романа. Опровержением этого образа является кроткая, но нравственно сильная Соня, одним из двойников которой становится родная сестра Родиона — Авдотья Романовна.

Души родных людей не могут не иметь сходств. Так, брату и сестре достались в наследство пылкий темперамент, гордость, самоуверенность и решимость. Природный ум позволил им оценивать любые явления жизни с собственной точки зрения, а также всегда сохранять серьёзность. Кроме того, оба были, по признанию автора, “замечательно хороши собой” и внешне похожи, а Авдотью Романовну “даже можно было назвать красавицей”. Эти богатые задатки позволяли развиться обеим личностям до больших высот, но различия во внешних обстоятельствах сделали их характеры во многом противоположными.

Во втором разговоре у Сони, после признания ей в убийстве, Раскольников описывал положение своей семьи, выдавая сначала чувства к родным за причины, побудившие его совершить преступление: “Видишь: ты ведь знаешь, что у матери моей почти ничего нет. Сестра получила воспитание, случайно, и осуждена таскаться в гувернантках. Все их надежды были на одного меня. Я учился, но содержать себя в университете не мог и на время принужден был выйти”. Таким образом, даже в студенческие годы бедность делала схожими условия существования Дуни, любящей брата “больше самой себя”, и Роди, возведённого ею на пьедестал надежды. Однако нищета по-разному влияла на героев.

На первой же странице романа автор сообщает: “Он был задавлен бедностью; но даже стеснённое положение перестало в последнее время тяготить его”. Бедность сделала главное: она привела Раскольникова к мысли о несовершенстве и мерзости окружающего мира, раздразнила его гордость и самоуверенность и разбудила его ум. Потом же она стала будто бы незаметной: теперь его мозг был занят переосмыслением новых идей, постепенно выстраивающихся в теорию.

В это время далеко от Петербурга пыталась выживать его сестра, Дуня. Бедность закалила её, научила терпеть, а самолюбие и требовательность к себе не позволили уронить достоинство. Намного позже Разумихин будет иметь все основания рассуждать, любуясь Дунечкой: “Та королева, которая чинила свои чулки в тюрьме, уж конечно, в ту минуту смотрела настоящею королевой и даже более, чем во время самых пышных торжеств и выходов”.

Упоминание о терпеливости не случайно. Это качество, свойственное в большей степени женщинам, отличало Дуню от Раскольникова особенно сильно. Отсюда и другие черты её характера, отсутствующие у брата: мягкость, жертвенность, доброта, чистота. И мать, и Дмитрий Прокофьевич не раз произносили в восхищении и с уважением: “Она ангел!” Раскольников рассуждал: “Дело ясное: для себя, для комфорта своего, даже для спасения себя от смерти, себя не продаст, а для другого вот продаёт!”

Совсем другое дело Родя. Порфирий Петрович его охарактеризовал при встрече: “Раздражительный вы уж очень, Родион Романыч, от природы-с; даже уж слишком-с, при всех-то других основных свойствах вашего характера и сердца <…> Ведь понимаю же я, каково это всё перетащить на себе человеку, удручённому, но гордому, властному и нетерпеливому, в особенности нетерпеливому! <…> Повторяю, нетерпеливы вы и больны очень, Родион Романыч”. Отсюда и “сердце золотое”, которым, по мнению следователя, “очень многое можно объяснить”, и признание себя трусом и подлецом, и цинизм. В противоположность “ангелу” Дуне, Раскольников “убил, да за честного человека себя почитает, людей презирает, бледным ангелом ходит”.

Бледность у них тоже разная. О брате ещё при первом описании сказано, что он был слаб. Кроме того, он физически перенёс болезнь (горячку) и постоянно чувствовал “какое-то болезненное и трусливое ощущение” — всё это не могло не отразиться бледностью на лице бедного городского жителя. Дуня же “была бледна, но не болезненно бледна; лицо её сияло свежестью и здоровьем”.

В конце концов Родиона Раскольникова привели к преступлению именно те черты, которые не были свойственны Дуне, названной Разумихиным “источником доброты, чистоты, разума и… совершенства!”. Однако к убийству оба были одинаково близки, и лишь случайность спасла Дуню от бремени неспокойной совести. Интересно поэтому сравнить психологическое состояние и внешний облик героев в минуты совершения преступлений.

Убийство старухи процентщицы — это точно пережитый момент, которые описывается автором без лишних деталей: “Ни одного мига нельзя было терять более. Он вынул топор совсем, взмахнул его обеими руками, едва себя чувствуя, и почти без усилия, почти машинально, опустил на голову обухом. Силы его тут как бы не было. Но как только он раз опустил топор, тут и родилась в нём сила”. Дальнейшие действия убийцы описаны чрезвычайно физиологично, во всех деталях и подробностях, вызывая у читателя отвращение.

Совсем в другом свете предстаёт Авдотья Романовна, покушаясь на Свидригайлова: “Никогда ещё он не видал её столь прекрасною. Огонь, сверкнувший из глаз её в ту минуту, когда она поднимала револьвер, точно обжёг его, и сердце его с болью сжалось”.

Разницу легко объяснить. Дуня стреляла, защищаясь от подлости человека более сильного и властного, поэтому совершаемое в отчаянии преступление придавало ей лишь больше достоинства и решимости, привлекательных в красивой женщине и заслуживающих уважения. Раскольников же на самом деле совершил убийство как эксперимент, признаваясь Соне: “Не для того я убил, чтобы, получив средства и власть, сделаться благодетелем человечества. Вздор! Я просто убил; для себя убил, для себя одного”.

Это же объясняет и следующее различие. От окружающих можно услышать о смелости обоих — качестве, во многом родственном решимости. Но если решимость может быть направлена к любой цели, то смелость является чертой благородной. Поэтому решительный Родион в отчаянии заявляет: “…А я трус и… подлец!”, “Но я, я даже первого шага не выдержал, потому что я — подлец!” Правда, подлецом он считает себя потому, что психологически не выдержал гнёта преступления, а не потому, что отважился на него. Зато от Дуни он требует именно благородных подвигов, на что она однажды восклицает: “А если бы ты был и прав, если б я действительно решилась на подлость, — разве не безжалостно с твоей стороны так со мной говорить? Зачем ты требуешь от меня геройства, которого в тебе-то, может быть, нет?” Подобную параллель провёл между ними и чуть было не открывшийся сестре Родя, сам того не заметив: “А выдержит эта или не выдержит? Нет, не выдержит; этаким не выдержать! Этакие никогда не выдерживают”. В таком случае он тоже входит в категорию этаких… Но не стоит забывать, что Дуня — девушка, поэтому особенное мужество было бы для неё даже неестественным, в отличие от брата, которому робость стыдна. Её совесть чиста, а благородство и решимость точно оценены Свидригайловым: “Нечего и говорить, что вы храбрая девушка”.

Интересно, что каждый из них по-своему реагирует на возможность совершения преступления другим. Уже убийца, брат в возмущении заявляет помолвленной Дуне: “Пусть я подлец, а ты не должна… один кто-нибудь… а я хоть и подлец, но такую сестру сестрой считать не буду. Или я, или Лужин!” Потом Раскольников будет ожидать похожих чувств от сестры: “Было одно мгновение (самое последнее), когда ему ужасно захотелось крепко обнять её и проститься с ней, и даже сказать, но он даже и руки ей не решался подать: «Потом ещё, пожалуй, содрогнётся, когда вспомнит, что я теперь её обнимал, скажет, что я украл её поцелуй!»” Однако Авдотья Романовна не только не “содрогнулась” при таком воспоминании, но повела себя вопреки ожиданию Раскольникова: “Ты плачешь, сестра, а можешь ты протянуть мне руку?” — “И ты сомневался в этом?” Она крепко обняла его. Это свидетельствует и о чистоте совести Дуни, и о том, что и в глубине души Родиона жива совесть, но запаздывающая. Раскольников раскаивается если не в убийстве, которое он и за преступление не считает, то в содеянном по причине его. Это вызывает желание уединиться от всех людей и в особенности от родных. Кроме того, Дуня, верующая и старающаяся следовать законам Божьим, готова любить человека даже преступного, если это её брат, подчиняясь сказанному в Евангелии от Матфея: “Вы слышали, что сказано древним: не убивай; кто же убьёт, подлежит суду. А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто скажет брату своему «рака», подлежит синедриону; а кто скажет «безумный», подлежит геенне огненной”; “Не судите, да не судимы будете”. Раскольников же слишком горд и резок, чтобы испытывать подобные благородные чувства.

Однако, может быть, именно это доказывает огромную любовь Раскольникова к Дуне. Требовательность, черта обоих, часто проявляется людьми именно по отношению к близким. Круг знакомых меняется, поэтому проще принимать их такими, какие они есть, и наслаждаться радостями мимолётного общения; зато друзей и родных нередко пытаешься переделать, уничтожить угнетающие тебя в них недостатки. Таким образом, Родя хотел видеть в сестре именно такого человека, какого не стыдно любить и уважать как родного.

В романе «Преступление и наказание», как и всегда у Достоевского, любовь изображена чувством сложным: любовь не даётся героям даром, её надо выстрадать, для неё необходимо многое преодолеть; это касается и отношений между братом и сестрой. В письме к сыну Пульхерия Александровна писала о его самоотверженной сестре: “Люби Дуню, сестру свою, Родя; люби так, как она тебя любит, и знай, что она тебя беспредельно, больше самой себя любит. Она ангел, а ты, Родя, ты у нас всё — вся надежда и всё упование”. Раскольников догадывается, что стоит за этими словами, и им овладевает злоба: “Уж не угрызения ли совести её самоё мучат за то, что дочерью сыну согласилась пожертвовать?” Родя прав: их семейные отношения действительно во многом построены на жертвах. Его, человека гордого и самоуверенного, это не устраивает: “Не хочу я вашей жертвы, Дунечка, не хочу, мамаша!” Он говорит так отчасти потому, что сам, будучи эгоистом, на жертвы идти не хочет, а желает, напротив, иметь как можно больше независимости: “Свободу и власть, а главное власть! Над всею дрожащею тварью и над всем муравейником!.. Вот цель!” Однако через всё переступить он боится, а иначе свободы не добудешь, поэтому он ищет выход в бегстве от людей: “Я вас помню и люблю <…> Оставьте меня одного! <…> Иначе я вас возненавижу, я чувствую…” Эта крайность опять лишь подтверждает глубину его чувств к родным. На самом деле Раскольников тоже способен на жертву ради сестры: “Следует, может быть, предать самого себя, чтоб отвлечь Дунечку от какого-нибудь неосторожного шага” — его слова, напоминающие досаду на сестру: “Для себя <…> себя не продаст, а для другого вот и продаёт!”

Не менее интересно сравнить отношение к ним других людей. Обоих нельзя было не уважать, перед обоими многие преклонялись. Однако сходные природные задатки по-разному в них преломились под влиянием обстоятельств. Если раньше такие, как Разумихин, восхищались Родионом, то после убийства и ухода Раскольникова в себя его стали опасаться и сторониться: “«Да что вы, боитесь, что ль, все меня?» — сказал он с искривившейся улыбкой. «Это действительно правда», — сказала Дуня, прямо и строго смотря на брата”. Вероятно, когда-то он был любим, если он даже чуть не женился на девушке, которая вскоре внезапно скончалась. Но на каторге его “не любили и избегали все. Его даже стали под конец ненавидеть — почему? Он не знал того. Презирали его, смеялись над ним, смеялись над его преступлением те, которые были гораздо его преступнее”. Дунечка же, сохранившая честь и совесть на протяжении всей своей нелёгкой жизни, более чем заслуживала восхищение Разумихина: “Любить я вас недостоин, но преклоняться перед вами — это обязанность каждого, если только он не совершенный скот!”

Все эти внутренние изменения в душе Раскольникова и Дунино умение сохранить себя не могли не отразиться и на внешних чертах брата и сестры. Так, удивительно разные улыбки изображались на этих похожих лицах. Улыбка Родиона чаще всего выражала презрение, желчную насмешку или являлась маской; лицо его при этом искажалось и даже обезображивалось. О Дуне автор говорит иначе: “…зато как же шла улыбка к этому лицу, как шёл к ней смех, весёлый, молодой, беззаветный!”

Стали определённее и некоторые внутренние различия. Оба были людьми наблюдательными и проницательными, но если Раскольников стал очень подозрительным, то проницательность Дуни была сродни интуиции и чуткости, сопровождаемой осторожностью. Так же близки по содержанию, но противоположны по оттенкам переходящая в жестокость жёсткость Родиона и твёрдость Авдотьи Романовны.

Проницательность обоих нередко выражалась во взаимопонимании, делающем возможным примирение. Так, Дуня при первом же свидании в Петербурге избежала конфликта с братом, обратившись к матери: “Пойдёмте, маменька, хоть из комнаты выйдем на минуту; мы его убиваем, это видно”. Но если Дунина чуткость вместе с мягкостью и дипломатичностью служит достижению мира, уважения и любви, то её брат чаще использовал своё понимание с целью обвинить, разоблачить окружающих или себя: “Дунечка, милая, ведь я знаю вас! Ведь вам уже двадцатый год был тогда, как в последний-то раз мы виделись: характер-то ваш я уже понял <…> Дело ясное”. — Далее следуют упрёки и советы. Таким образом, у Дуни понимание родственно чуткости, а у Раскольникова — проницательности.

Порфирий Петрович во многом понимал Раскольникова и объяснял его поведение: “Вы чувствовали, много уж чувствовали”. То же можно сказать и о Дуне. Жизненный опыт сделал обоих жёстче, а мать охарактеризовала их так: “Совершенный ты его портрет и не столько лицом, сколько душою: оба вы меланхолики, оба угрюмые и вспыльчивые, оба высокомерные и оба великодушные…” — львиную долю этих черт они приобрели благодаря тяжёлым жизненным обстоятельствам. Но именно эти черты поднимают героев над остальными в глазах автора и читателя, ведь Раскольников прав: “Страдание и боль всегда обязательны для широкого сознания и глубокого сердца. Истинно великие люди, мне кажется, должны ощущать на свете великую грусть”.

Возможно, поэтому оба нуждались в том, чтобы рядом был человек более светлый, чистый, лёгкий и добродушный. Правда, если, поклонившись Соне, можно поклониться “всему человеческому страданию”, то Разумихин прост во многом как раз из-за отсутствия жизненного опыта и незначительности притязаний. В обеих парах (Соня — Родион и Дуня — Разумихин) качества героев в сумме взаимно уравновешивают друг друга.

“А вы знаете, Авдотья Романовна, вы сами ужасно как похожи на вашего брата, даже во всём!” — догадался однажды Разумихин и, конечно, упростил суть их сходства, однако во многом попал в точку. Эти проницательные, решительные, гордые, во многом отчаянные, ищущие и требовательные люди с пылкими сердцами и широким умом действительно имеют много общего, но с той разницей, что одного жизнь сделала преступником, а другую уберегла от греха. Всё это становится ясно благодаря мастерству Достоевского в изображении противоречивого человеческого сознания. Однако сам автор настаивал на том, что познать человека до конца нельзя: “Человек есть тайна”, которую можно лишь вечно разгадывать. Образы Родиона и Дуни Раскольниковых позволили прикоснуться ко многим тайнам человеческой психологии. Финал у романа открытый, и у обоих героев ещё есть шанс исправиться или преступить; одно можно сказать определённо: связь между такими людьми не исчезнет никогда.