АРХИВ

Подготовка материала
к публикации,
вступительная статья
и послесловие к тексту —
ЕЛЕНЫ РОМАНИЧЕВОЙ

УРОКИ ЛЬВА ПОЛИВАНОВА

Имя Льва Ивановича Поливанова (1838–1899) неразрывно связано со знаменитой гимназией на Пречистенке в Москве, которая по праву называлась “поливановской”. Основатель и директор, он преподавал в ней едва ли не десяток гуманитарных предметов, зажигая воспитанников своей страстной любовью к литературе, языку, театру: “Кто из нас не помнит, с какой любовью и пониманием Лев Иванович, может быть, в сотый раз в жизни, но всё с той же свежестью чувства, читал перед нами стихи Пушкина? Кто не помнит, как он радовался хорошей и осмысленной передаче произведений наших классиков и ценил такие ответы? Кто не помнит той горячности и страстности, с какой вообще он относился к своему главному излюбленному предмету — русской литературе? Потому-то русская словесность и вообще русский язык проходились в нашей гимназии так, как нигде”, — вспоминает Сергей Львович Толстой. Много восторженных слов оставят о Поливанове многие его ученики, среди которых поэты Андрей Белый и Валерий Брюсов, актёры Лужский, Садовский и Юрьев, художник Головин. Действительно, учитель Поливанов всё делал для того, чтобы в стенах его гимназии её воспитанники “побуждались бы к чтению самих отечественных писателей, чтобы в стенах средней школы образовалось своего рода общественное мнение, по которому малое знакомство с ними считалось бы делом постыдным”.

Ученичество в гимназии Поливанова было делом трудным, но интересным, потому что это было всегда сотрудничество ученика и учителя. Сотрудничество на уроке, когда Поливанов при ответе на вопрос требовал “рассказывать не от себя, а от Пушкина, по-пушкински”, побуждая воспитанников вжиться в стиль гениального поэта и сам подавая им пример. Сотрудничество после уроков, когда вместе с Поливановым его ученики взвалили на себя подготовку пушкинских торжеств в 1880 году, или когда бегали на знаменитый шекспировский кружок, существовавший тут же, в гимназии, или традиционные “субботы” в доме Пегова. Повзрослев же, они открывали для себя другого Поливанова — лингвиста и литературоведа, издателя и редактора, но в их сознании прежде всего он оставался Учителем.

Методическое наследие Льва Поливанова чрезвычайно велико: в 70–80-е годы XIX века он активно работал над созданием учебных программ и хрестоматий по русскому языку для начального обучения, его знаменитая «Русская хрестоматия» (для 1–8-х классов гимназий) была удостоена Премии Петра Великого и выдержала не один десяток изданий. К сожалению, после 1918 года она ни разу не переиздавалась, хотя именно в ней с наибольшей полнотой нашла своё воплощение концепция изучения курса, которую предлагал Л.И. Поливанов.

Будучи убеждённым сторонником классического образования, методист полагал, что основной задачей словесника является прежде всего развитие логического мышления и правильной литературной речи. В 1868 году он пишет статью «Урок объяснительного чтения и логического разбора в связи с изустным и письменным воспроизведением мыслей», основные положения которой найдут своё практическое применение на страницах «Русской хрестоматии». Цель объяснительного чтения (здесь необходимо отметить, что “энциклопедическое” чтение для получения только новых знаний исследователь отвергал) он видит в следующем: “При чтении... представления и понятия суть известные для читающего; основная мысль, во имя которой они приведены в сочетания, — это то, что требуется найти. Найти это неизвестное, значит понять читаемое”.

Путь поисков “неизвестного”, по Поливанову, лежит через изучение композиции, плана произведения и его языка. Таким образом, в центр внимания на уроке выносится текст, и цель учителя — научить учеников видеть: как, с помощью каких художественных приёмов воплощается на его страницах авторская мысль. Иными словами, он предлагает идти не от темы и идеи к художественным особенностям, а, наоборот, учит замечать эти “художественные особенности” и на основе их осмысления делать выводы. Но такой путь будет доступен ученикам только в том случае, если в хрестоматию, помимо художественных текстов, будут включены статьи интерпретирующего характера, “из коих каждая составляет одно определённое целое. Поэтому выбраны отрывки, составляющие целое не только по реальному содержанию их, но и по логической обработке авторами этого содержания [такие статейки] есть важное подспорье для первых опытов собственных сочинений учеников... Шаг за шагом, сначала воспроизводя их письменно, потом сознательно отступая от образца в некоторых частностях, он [ученик] перейдёт к подражаниям их форме в изложении близких, но иных мыслей, и таким образом при первых же собственных опытах избегнет той распущенности слога, которая остаётся долго у многих учеников, не обладающих врождённым дарованием”, — читаем во вступительной статье к первому изданию. Там же есть и ещё одно важное замечание: “Научая понимать читаемое, школа не может быть равнодушною и к выбору материала, на котором учит чтению. Литературные произведения — суть живые явления, непосредственно действующие на душу учащегося... сила литературных произведений имеет то неоцененное свойство возбуждать мысль учащихся, которое так ценит дидактика для соразмерного развития не только восприимчивости ума, но и производительной его способности... Лучшим средством к пробуждению восприимчивости и производительной деятельности, той и другой неразрывно, совместно и одновременно, служит изящное чтение отечественных произведений. Таким чтением ученик воспроизводит и то, что не выражено в письменных знаках” («Вместо предисловия к первому изданию»).

Читая эти слова, будем помнить о том, что современные учёные-методисты, занимающиеся проблемами построения учебных книг, пришли к выводу: “В учебнике в той или в иной мере запрограммированы и методы обучения... В этом смысле учебник представляет собой своеобразный сценарий (прообраз, проект) предстоящей деятельности обучения” (Н.Скаткин). «Русская хрестоматия» Л.И. Поливанова последовательно задаёт именно такую “деятельность обучения”, потому что она определяет примерный путь организации работы на уроке: знакомство с текстом-образцом — воспроизведение статей интерпретирующего характера — подражание и собственные опыты учеников. Ведь эта учебная книга предназначена, как значится в подзаголовке, “для употребления при изучении теории слога и теории прозы и при руководствовании учеников в сочинениях”. Развитие правильной литературной речи учащихся — одна из важнейших задач школьного курса словесности. Достичь её, согласно методике Поливанова, можно, если при изучении языка и композиции произведения особое внимание учащихся будет обращено на логику соединения слов, предложений, периодов в единое художественное целое.

Поэтому размышления Л.И. Поливанова о том, как научить школьников “воспринимать слова в том смысле, в каком этого требует их место в читаемой статье, и воспринимать мысли в той связи, в какую они приведены там, представить и понять те предметы и явления, какие именует автор читаемой статьи, в той же мере, в том положении и порядке, в каком их являет автор разумению читающего”, сегодня звучат как никогда актуально. Ведь, по существу, в Предисловии Л.И. Поливанов касается самых болевых точек современного литературного образования. О чём, по сути, он говорит? О принципах отбора художественных текстов. Они для методиста и учителя Льва Поливанова совершенно очевидны: учить надо на классике.

Но как сделать так, чтобы в сознании учеников классические произведения были “живыми явлениями”? Пожалуй, и на этот вопрос можно найти ответ в Предисловии: одновременным развитием восприятия (в терминах Поливанова — “восприимчивости”) и творчества. Подспорье в этом для учителя и учеников — хрестоматия, причём хрестоматия “учебная”, в которой всё — и подбор текстов, и расположение материала, и статьи-разборы — подчинено главному — процессу обучения.

Таким образом, в поливановской хрестоматии, говоря сегодняшним языком, задано не только содержание (художественный текст), но и прописана технология его освоения, причём прописана с ориентацией на ученика. Работая с ней под руководством учителя, ученик учится воспринимать и понимать художественное слово. Иными словами, учебная книга на уроке становится не предметом изучения, а инструментом обучения.