КНИЖНАЯ ПОЛКА

В.Б. Катаев. ИГРА В ОСКОЛКИ: Судьбы русской классики в эпоху постмодернизма. М.: Издательство МГУ, 2002. 252 с.

Эта изящно изданная книга имеет коренное университетское происхождение: выросла из курса, читавшегося автором на филфаке, снабжена серьёзным библиографическим аппаратом, выпущена авторитетным научным издательством. Но при этом и её название, и заголовки разделов: «Кампания по расстрелу классики?», «“Случай” и “инцидент”. “Это надо читать с противогазом…”», «Внешнее или глубинное. Эстетический беспредел или философия эпохи?» и т.п. — далеки от академического стиля. Но ведь и очертания объекта изучения далеки от какой-либо определённости. А В.Б. Катаеву удалось полноценно осмыслить и обобщить разнородный, пёстрый материал, при этом вступив в тонкую стилистическую игру с постмодернистскими моделями.

Всё это даёт основания предположить, что монография может привлечь внимание не только филологов, преподавателей, студентов, но и, как сказано в аннотации, “всех, кого интересуют судьбы русской классической литературы в современной культурной ситуации”. Она действительно читается на одном дыхании, и можно только подивиться, как смог автор в небольшой объём вместить так много историко-культурных фактов и сведений.

Поэтому обращу здесь внимание лишь на проблему, прямо связанную с темой этого номера: сегодняшнего положения драматургии прошлого на сцене, телеэкране и в литературе. Здесь нет оговорки. В.Б. Катаев подробно показывает, как опошляется классика не только в зрелищах (один из примеров — телесериал «Дом» по сценарию известного с советских времён Александра Адабашьяна, где бывший функционер носит фамилию Фамусов, студент журфака — Чацкий, а пенсионерки — сёстры Прозоровы). В романе Николая Псурцева «Голодные призраки: Война и мир по Нехову» автору мало сделать главного персонажа бывшим “афганцем” по имени Антон Павлович Нехов. Он и с женскими персонажами обошёлся по-свойски: Ника Визинова, Нина (жаль, что не Тина, мог бы догадаться) Запечная…

Всё это было бы смешно… Но В.Б.Катаев, не приемля всё то, что он назвал “игрой в осколки”, тем не менее никогда не позволяет себе перейти от спокойного, без заранее определённых результатов разбора к литературоведческой публицистике (чего, к сожалению, у нас хватает в любых, даже самых расходящихся кругах). Как доктор с пациентами — терпеливо, с надеждой на выздоровление…

Книга эта завершается несколькими чистыми страничками с колонтитулом “Для заметок”. Своего рода приглашение к обсуждению.

И правильно, и вполне по-постмодернистски. Мой экземпляр передавался знакомыми из рук в руки, и наконец, совершив некое путешествие, вернулся ко мне. Последний читатель, отдавая томик, предупредил: “Я там записал по теме… карандашом… Если не понадобится — сотрёшь”. Запись была немногословна: “Татьяна Кулакова «Татьяна» — продолжение «Евгения Онегина»”.

Зачем же стирать? Напротив: пожалеешь, что не указано, кто же это так заботливо издал сочинение, в котором, надо полагать, разрешены вопросы, оказавшиеся достаточно сложными и для “солнца нашей поэзии”. Постмодернизм ведь не просто питается с чужого стола. В конце концов нежданный гость расскажет хозяевам, как скверно они готовят и к тому ещё ничего не понимают в сервировке.

Хотя это, может, и не постмодернизм вовсе.

Дарья ВАЛИКОВА