Архив
| Комплект № 48 |
1. Стихотворение М.Ю. Лермонтова «Выхожу один я на дорогу…» (восприятие, истолкование, оценка).
2. «Без Ольги Ильинской и без ее драмы с Обломовым не узнать бы нам Ильи Ильича так, как мы его теперь знаем…» (А.В. Дружинин).
3. Сатирическое изображение помещиков в поэме Н.А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо».
Образы народных заступников в поэме Н.А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо».
4. Проблема человека и цивилизации в рассказе И.А. Бунина «Господин из Сан-Франциско».
Судьба господина из Сан-Франциско в одноименном рассказе И.А. Бунина.
5. «Настоящий писатель - то же, что древний пророк: он видит яснее, чем обычные люди» (А.П. Чехов). (По одному или нескольким произведениям русской литературы XX века.)
Консультация
Не знаю, как сочинители тем, но я как-то не решаюсь ставить оценку Лермонтову, да и непонятно, из какого количества баллов исходить. А что касается истолкования стихотворения «Выхожу один я на дорогу…», то не думаю, что смогу представить что-то оригинальное по сравнению с тем, что уже было сделано Б.М. Эйхенбаумом, Ю.М. Лотманом, Д.Е. Максимовым, а также К.Тарановским в его пионерской работе, посвящённой соотношению метра и смысла и породившей целое направление в современном стиховедении. Да и вообще, не лучше ли заменить претенциозную формулировку “восприятие, истолкование, оценка” обычным предложением проанализировать стихотворение. Это относится ко всем аналогичным темам. Если же давать какие-то советы коллегам, то скажу, что имеет смысл напомнить детям о семантическом ореоле пятистопного хорея, имеющего в русской классической поэзии устойчивые ассоциации с темами жизненного пути, судьбы, смерти и всех сопутствующих этим темам мотивов. Всё это найдём мы и в указанном стихотворении, в котором пейзажная лирика соединяется с философской, на чём и следует делать упор в его анализе.
Вторая тема более или менее ясна. В ней предполагается анализ любовной линии романа как важного художественного средства раскрытия характера главного героя, его особого душевного строя, который Штольц определяет в разговоре с Ольгой как “честное, верное сердце”, что в Обломове “дороже всякого ума” (часть четвёртая, глава VIII). Это качество, как считает Штольц, “он невредимо пронёс… сквозь жизнь”. Не выдержав житейских испытаний, Обломов, “потеряв силу жить... не потерял честности и верности”. Себе приписывает Штольц заслугу открытия этих качеств в Обломове, но только благодаря Ольге смогли они проявиться в Илье Ильиче. Только благодаря его знакомству с Ольгой, то есть введению в роман любовной сюжетной линии, герой открылся перед читателем не в социальном аспекте, но с нравственно-психологической точки зрения. В первых главах романа Обломов предстаёт перед нами просто ленивцем, но лень эта — оборотная сторона его нежелания участвовать в пустой светской суете, этой “ярмарке тщеславия”, куда его упорно зазывают Волков, Судьбинский и Пенкин. Только отношения с Ольгой дают ему возможность проявить заложенную в нём способность глубоко чувствовать. Гончаров таким образом открывает для читателя сокровенный душевный мир Обломова, его “голубиную нежность”, по словам Штольца. Но не только это открывается в Обломове в связи с этой сюжетной линией. Можно вспомнить и эпизод из главы VII четвёртой части романа, в котором происходит ссора Обломова с Тарантьевым и изгнание Тарантьева, причём Обломов совершает то, что от него никто не мог ожидать: в ответ на гнусные и оскорбительные слова по адресу Ольги и Штольца, но главным образом всё же — Ольги, Обломов даёт ему пощёчину. Это не только свидетельствует о присущем Обломову благородстве, в чём и прежде нельзя было сомневаться, но и о готовности наказать подлеца, о мужественности — качествах, которых в нём никто не подозревал. Таким образом можно проиллюстрировать интерпретацию образа Обломова, предложенную А.В. Дружининым.
Третья тема не представляет собой чего-либо принципиально нового в деле методического освоения поэмы «Кому на Руси жить хорошо». Образы Оболта-Оболдуева, князя Утятина, пана Глуховского из легенды «О двух великих грешниках», да ещё, пожалуй, барина из притчи «Про холопа примерного Якова верного» представляют достаточный материал для раскрытия этой скучной темы, выглядящей скорее как залётный гость из далёких уже 50–60–70-х годов, когда подобные темы носили не столько литературоведческий, сколько идеологический характер. Если же говорить о собственно литературных приёмах, которыми пользуется Некрасов для создания образов этих персонажей, то арсенал здесь не так уж велик: от иронии, сопровождающей душевные излияния Оболта-Оболдуева, до гневных инвектив, связанных с образами пана Глуховского или князя Утятина. Видимо, предполагается анализ сюжетных коллизий, связанных с сожалениями помещиков об ушедшем в прошлое их всевластии над крестьянами, но такой анализ граничит с пересказом содержания. В общем, тема не для самых сильных и любознательных наших учеников.
Видимо, в качестве компенсации формулировка бунинской темы свободна от социологических схем: речь идёт просто о цивилизации, а не “буржуазной” цивилизации, и человеке этой цивилизации. Необходимо помнить, что рассказ «Господин из Сан-Франциско» написан во время Первой мировой войны, и этим объясняется скептическое отношение Бунина к современной цивилизации, утратившей духовное содержание и превратившейся в сумму материальных средств для доставления максимального комфорта. Центральной фигурой этой цивилизации стала фигура туриста, то есть праздного потребителя, а символическим воплощением её стал образ парохода «Атлантида», самим названием намекающий на трагический финал мира. Не случайно в разрезе этот пароход представляет собой как бы модель мироздания с преисподней в машинном отделении и кочегарке и языческим божеством, каким представляется капитан «Атлантиды», обитающий на её вершине. В этом мире профанированы величайшие таинства, в том числе таинство смерти, осквернённой заменой гроба ящиком из-под содовой воды. Эта деталь становится у Бунина почти символической. Современной цивилизации Бунин противопоставляет естественных людей: “беззаботного гуляку”, рыбака “с царственной повадкой” Лоренцо, чья великолепная праздность, выражающая презрение к материальной стороне жизни, явно противопоставлена праздности туристов, только этой стороной и озабоченных, а также двух абруццких горцев, спускающихся с Монте-Соляро (и это название выбрано явно намеренно) по древней финикийской дороге и поющих “наивные и смиренно-радостные хвалы” солнцу, утру и Божьей Матери. Такое противопоставление даёт основание вспомнить традиционную для русской литературы антитезу человека естественного человеку цивилизованному, восходящую, по сути, к идеям Руссо и запечатлённую в таких разных произведениях, как «Цыганы» Пушкина и «Казаки» Толстого.