КНИЖНАЯ ПОЛКА

Владимир Короленко. БЫЛА БЫ ЖИВА РОССИЯ!: Неизвестная публицистика. 1917–1921 гг. / Составление, предисловие, комментарии С.Н. Дмитриева. М.: Аграф, 2002. 448 с. («Символы времени»).

Короленко издавна присутствовал в школьной программе по литературе, но как-то странновато. Читалась адаптация под юный возраст его повести «В дурном обществе» — рассказ «Дети подземелья». Во внеклассное чтение попадал «Слепой музыкант», а по тезису “Человек создан для счастья, как птица для полёта”, фразе, взятой из рассказа «Парадокс» и в отрыве от контекста, в каком её применил Короленко, любили в советское время давать сочинения на вольную тему… Что сейчас входит в школьный круг “из Короленко”, читателям известно не хуже меня, но то, что по самой распространённой российской программе, так называемой курдюмовской, предлагается изучить в 11-м классе письма Короленко к Луначарскому, требует обратить внимание на вышеназванную книгу.

Не только потому, что это на сегодняшний день самое полное и хорошо подготовленное собрание послеоктябрьской публицистики великого русского правозащитника, наделённого при этом писательским талантом. Ещё и потому, что на изучение публицистики Короленко, действительно, есть смысл потратить время. Учитель, прежде чем идти с этой книгой в класс, сам с немалым удивлением и душевной приязнью одновременно откроет для себя, насколько злободневны и сегодня поднятые Короленко проблемы общественного устройства, прав личности, терпимости к чужому мнению. Совсем не потому, что наша Россия закостенела в их нерешённости. Нет, это общая проблема человечества, и Короленко — не просто газетный публицист, а писатель-публицист — обозначает их с общечеловеческой широтой, поднимает над временем, освобождает человека от многих иллюзий.

Эта книга даёт и образцы блистательного публицистического стиля, всегда эмоционального, но никогда не истерического, рассудительного, призывающего к спокойному разговору о самом наболевшем.

И последнее: о подзаголовке. Перед нами действительно “неизвестная публицистика” Короленко. Возведённый в советское время в классики, он в то же время был лишён для писателя главного: доступа к читателю. Множество его произведений оставалось под спудом вплоть до перестройки. В канун 1917 года, предчувствуя неизбежность перемен в России, именно Луначарский говорил, что при возникновении в стране новой формы правления правильнее всего было бы избрать президентом Короленко. Но пришли большевики, Луначарского с его весьма здравой идеей слушать бы никто из них не стал, и через несколько лет писатель, оказавшийся в самом пекле Гражданской войны, скончался — скорее всего, от тяжёлых моральных перегрузок, от того, что не смог помочь народу удержаться от братоубийственной бойни.

Право слово, если бы мне пришлось выбирать, с чем идти на урок по теме «Изображение Гражданской войны в литературе», я обязательно взял бы Короленко. При свете его совести и все прочие произведения прочтутся иначе.

С.Д.