КНИЖНАЯ ПОЛКА

В.В. Розанов. Собрание сочинений / Под общей редакцией А.Н. Николюкина. М.: Республика. — ВОЗРОЖДАЮЩИЙСЯ ЕГИПЕТ. 2002. 526 с.; РУССКАЯ ГОСУДАРСТВЕННОСТЬ И ОБЩЕСТВО: Статьи 1906–1907 гг. 2003. 527 с. (РАН. Институт научной информации по общественным наукам).

Главное, чем учит Розанов и в этих своих книгах, — искусству чтения, искусству понимания (совсем недаром уже его первый трактат был назван — «О понимании»). Например, в маленьком эссе «Библейская поэзия» (том «Возрождающийся Египет») Розанову удаётся показать, что в Ветхом Завете, помимо его сакральности, его небесных уроков есть непреходящие уроки земных отношений. “Библия — календарь человечества, развёрнутый в поэму”, и в ней удивительным образом преодолевается искус физиологизма. “Улисс у Калипсо — светское приключение, сюжет для чтения у маркиз. Но Агарь у Авраама — предмет чтения священника…”. Библейская “физиология получила до такой степени бесспорно-священный свет, священный вкус, как бы храмовой, церковный аромат, что ни один народ, усвоив книги, где рассказаны эти «истории» и передана эта физиология, — не усумнился их внести в свои «божницы», положить на «престолы» своих храмов, читать их в свои «праздники», не замечая, не чувствуя противоречия и несовместимости”

Постижение логики чужого, внешне непонятного, на первый взгляд даже нелепого, ведёт к умиротворению души, к сближению людей, к их взаимоуважению. В пору, наступившую вслед за лихим 1905 годом, Розанов в своей публицистике (сборник «Русская государственность и общество» становится своеобразным продолжением известной книги «Когда начальство ушло…») пытается разобраться, что же происходило с Россией после 9 января, и здесь ему очень помогает русская литература. Не как иллюстрации, а как способ постижения действительности. Образ хозяина лабаза из «Войны и мира», который при занятии Смоленска французами стал крушить топором своё имущество с воплем: “Решилась Рассея”, приводится Розановым как пример того, что происходит с человеком, теряющем ощущение присутствия в обществе силы и власти (очерк «Нравственная смута как причина политической»).

Парадоксы Розанова неисчерпаемы, но в этих книгах хотел бы обратить особое внимание на одну из сторон, в этих парадоксах с неизменностью присутствующую. В филологии, начиная со школьного её варианта, существует раздел, посвящённый тому, что чаще всего называют идейным содержанием произведений. Но если обычно после уроков, посвящённых извлечению идейного содержания, произведение лежит трупом, то после розановских отысканий идейного содержания хочется тоже заняться этим, беря для поиска всё подряд — зная, что не только не убьёшь, но и, если получится, придашь новое сияние знакомым строкам.

С.Д.