Я ИДУ НА УРОК

Эльвира АРБАТОВА,
г. Североморск,
Мурманская область

---

“Простые вещи в особенном блеске”

Анализ рассказа В.Набокова «Пильграм»

Жизнь порой обещает нам праздники, которые никогда не состоятся...

В.Набоков1

Школьная программа для 11-го класса (авторы Т.Ф. Курдюмова, В.П. Полухина) рекомендует обратиться к поэзии и прозе русского зарубежья, к возвращённым в отечественную литературу именам и произведениям. Предлагаю вниманию коллег урок по рассказу Владимира Набокова «Пильграм». Этот миниатюрный шедевр может быть прочитан в классе, тогда на его изучение необходимо отвести не менее двух часов. Текст должен быть перед глазами каждого. Отдельные учащиеся получают задания заранее.

Вы мечтаете? Часто? О чём? На последний вопрос, впрочем, немногие ответят искренне, без лукавства, посвящая в свои сокровенные мысли посторонних. Не желал делиться с окружающими своей “страстной, неизменной мечтой” и Пильграм, герой одноимённого рассказа, созданного В.В. Набоковым (1899–1977), проза которого посвящена индивидуальному в человеке.

Из сообщения о жизни и творчестве В.Набокова учащиеся узнают, что он был филологом, переводчиком, энтомологом, полиглотом, талантливым шахматистом, но прежде всего, конечно, двуязычным поэтом и писателем, превосходно сочинявшим и на русском, и на английском.

Перед нами рассказ 1930 года, впервые опубликованный в парижском журнале «Современные записки». Набоков имел в ту пору литературный псевдоним В.Сирин. Какова фабула?

(Человек, всю жизнь неукоснительно шедший к однажды раз и навсегда выбранной цели, в шаге от осуществления своей мечты умирает. Обращение к эпиграфу урока.)

Основной конфликт?

(Психологический.)

Главный герой — коллекционер, торговец бабочками. Учащиеся без труда найдут в тексте его портрет. Это был “грузный розовый человек с седоватыми усами, неровно подстриженными <...> и равнодушными, слезящимися глазами, из которых правый был открыт чуть пошире левого”². В его просторном сером костюме преобладала “жилетная часть”, а неловкая, прихрамывающая походка выдавала человека медлительного, неуклюжего и мало расторопного. Он замкнут, неразговорчив, угрюм.

Образ жизни Пильграма — ничем не нарушаемый порядок (может прозвучать подготовленный ответ): “этот сорокапятилетний, тяжёлый, грубый человек” “всю жизнь прожил на родине”, иногда, летом, уезжал за город в “скучные окрестности Берлина”. Он мирно доверял своей газете, по воскресеньям вставал поздно, пил кофе, отправлялся на “молчаливую, медленную” прогулку с женой. По субботам не забывал заходить в трактир, заказывал ром, безучастно глядел перед собой и, посасывая набитую трубку, отпускал “грубые и несмешные” шутки. “Ровно в полночь он выбивал трубку в пепельницу, расплачивался и <...> молча уходил”. А дома, в маленькой, тусклой, невесёлой квартирке, был “прочный и шумный сон лавочника, сон по шаблону”.

“Тема человеческой «непроницаемости» — вечная тема”³. Как же разительно контрастирует эта будничная, серая, доведённая до автоматизма жизнь с тем, к чему страстно стремился Пильграм с раннего детства, в жертву чему принёс многое. В чём состояло счастье для этого человека?

(“Счастье заключалось в том, чтобы самому, вот этими руками, вот этим светлым кисейным мешком, натянутым на обруч, самому, самому ловить редчайших бабочек далёких стран, собственными глазами видеть их полёт, взмахивать сачком, стоя по пояс в траве, ощущать бурное биение сквозь кисею”.)

Бабочки властвуют над самой прозаической душой, Пильграм любил их “с тех пор, как существует”, всю жизнь стремился приблизиться к заветной цели. Что он делал для этого?

(“Он женился, сильно рассчитывая на приданое... чуть не погиб, до сих пор не оправился...” Деньги на своё счастье он собирал, “как человек, который подставляет чашу под драгоценную, скупо капающую влагу, и всякий раз, когда хоть немного собрано, роняет её, и всё выливается, и нужно начать сначала”. Пильграм никогда не хотел иметь детей, потому что “дети служили бы только лишней помехой к воплощению <...> блаженной мечты, которой он болел с тех пор, как себя помнил”. Торговля шла всё хуже, “покупатели скупились, жаловались на бедность”, но “он крепко держался за свою лавку, как за единственную связь между его берлинским прозябанием и призраком пронзительного счастья”.)

Говоря о несходстве “призрака счастья” и “жизни по шаблону”, Набоков прибегает к резкой антитезе

Героев рассказа можно поделить на две группы: обладающие зрением и слепые, “непосвящённые”. Жизнь обывателей в городе непримечательна. Они “дуются в карты”, пьют пиво, торгуют в “обыкновенных лавках” и тоже, как, например, жена Пильграма Элеонора, мечтают о... “малиновом молочнике к малиновым чашкам”. Даже коллега по энтомологическому клубу, изредка приходивший к Пильграму, вызывал в нём приступы бешенства, ибо был “совершенно равнодушным” человеком.

Сам же Пильграм “видел — без ведома жены и соседей — необыкновенные сны”. Попытка проникнуть воображением в неизведанные, заповедные тропические уголки земли “вызывала сердцебиение” и “нестерпимое, сладкое, обморочное чувство”. У Набокова “на пересечении энтомологии и литературы возникает не описание бабочек, а новые эффекты чистого искусства”⁴, поразительно соединяются множество мельчайших подробностей и необыкновенное воображение автора.

(“Динь в южной Франции, Рагуза в Далмации, Сарепта на Волге, — знаменитые, всякому энтомологу дорогие места... И на Суматре, в саду, среди джунглей, апельсиновые деревья в цвету привлекали одну из крупнейших денниц с великолепными тюлевыми крыльями, с пятнистым загнутым брюшком толщиною в палец”.)

Мир фантазии оказывается более ярким, живым, чем реальность. “Набоковскому мечтателю <...> свойственно думать о вещах, которые он «никогда не узнает ближе», но слишком велика его жажда «совершенного соприкосновения с миром»”⁵. Герой растворяется в мучительной иллюзорности, которая подчас кажется фантасмагорией, “дикой выдумкой, невозможным бредом”: “ему скоро пятьдесят”, “он должен всем соседям”, “нечем платить налог”.

Но Набоков предоставляет своему герою возможность заработать необходимую для путешествия сумму, и Пильграм почти ощущает пресловутую птицу счастья в своих руках. Он прекрасно понимает, что его отъезд — это безумие, и всё же сознательно идёт на этот шаг. Почему?

(“...завтра — старость”, “счастье, пославшее за ним, уже больше никогда не повторит приглашения”.)

Пильграм быстро собрался в дорогу, но (в который раз!) “копилка выскочила из его рук и разбилась на полу...”

Незамысловатость интриги позволяет увидеть “простые вещи в особенном блеске”, показать виртуозность построения произведения. Примечательно художественное обрамление рассказа. Тема путешествия возникает уже в самом первом абзаце.

Пильграм умирает “в тот самый миг, когда он наконец отправляется в Испанию — страну, не совпадающую с настоящей Испанией, потому что она создана его мечтой”⁶. Существование героя — безрадостная повседневность, сон, поэтому он может жить после собственной смерти: “Да, Пильграм уехал далеко. Он, вероятно, посетил и Гранаду, и Мурцию, и Альбарацин, — вероятно, увидел, как вокруг высоких, ослепительно белых фонарей на севильском бульваре кружатся бледные ночные бабочки; вероятно, он попал и в Конго, и в Суринам, и увидел всех тех бабочек, которых мечтал увидеть...”

“Смерть не есть конец, а лишь промежуточная стадия, период развития личинки”⁷, “и в некотором смысле совершенно не важно, что утром, войдя в лавку, Элеонора увидела чемодан, а затем мужа, сидящего на полу среди рассыпанных монет, спиной к прилавку с посиневшим, кривым лицом, давно мёртвого“. Рассказ “всецело посвящён теме соотношения миров”⁸, взаимной связи бытия и небытия.

Набоков — виртуозный стилист. Главную особенность его прозы наиболее точно сформулировал Владислав Ходасевич. По его мнению, произведения Набокова “населены не только действующими лицами, но и бесчисленным множеством приёмов”, которые “строят мир произведения и сами оказываются его неустранимо важными персонажами”⁹.

Набоков пишет без усилий, как будто шутя, для собственного удовольствия. И нам ничего больше не остаётся, как получать это удовольствие вместе с автором, который мастерски “находит новые сравнения и метафоры, дабы соединить изначально несхожие предметы и впечатления, и они начинают походить друг на друга; возникает несметное братство новорождённых сравнений”¹⁰. Неленивые ученики находят их буквально пригоршнями. Здесь и “колбасная, полная жирных коричневых удавов”; и “подёрнутый тюленьим лоском” асфальт; и “безошибочная небрежность опытного хирурга”, когда Пильграм брал в руки бесценный экземпляр “так же просто, как если бы его пальцы и булавка были согласованные части одной и той же непогрешимой машины”. Развёрнутые сравнения очень точны, зрительный ряд оказывается необычайно ярким. А слова в переносном значении оживляют смысл оборота речи. Зоммер словно принёс свежую струю свежего воздуха в мир, находящийся в унынии, и Пильграм вдруг почувствовал, что “мечта вот сейчас, сейчас из куколки вылупится”; “изумительное счастье наваливалось, как тяжёлая гора”. Последний пример уточняется введением глаголов: Пильграм “затряс головой, и, стараясь не поддаться напору счастья, снял шляпу, вытер лоб, и, увидев копилку, быстро к ней потянулся”.

“Стилистическая ажурная проза” Набокова восхитительна. Вся ткань повествования построена на тончайшей системе образов, возникающих как бы подспудно в воображении читателя. Набоков добивается необыкновенной выпуклости, выразительности текста, совмещает слова контекстуально непохожие. В этом уникальность и узнаваемость его прозы.

Душа Пильграма не только после смерти посетила Гранаду и Альбарацин, Конго и Суринам, она всегда жила там, вне улиц с лавочками и трактирами. Душа же Набокова-энтомолога, проживавшего на таких же улочках Берлина, описана им самим в берлинском стихотворении 1927 года¹¹.

Моя душа, за смертью дальней
твой образ виден мне вот так:
натуралист провинциальный,
в раю потерянный чудак.

Там в роще дремлет ангел дикий,
полупавлинье существо.
Ты любознательно потыкай
зелёным зонтиком в него,

соображая, как сначала
о нём напишешь ты статью,
потом... но только нет журнала
и нет читателей в раю.

И ты стоишь, ещё не веря
немому горю своему:
об этом синем сонном звере
кому расскажешь ты, кому?

Где мир и названные розы,
музей и птичьи чучела?
И смотришь, смотришь ты сквозь слёзы
на безымянные крыла¹².
(«В раю»)

Обратимся к классу: “Что же даёт человеку мечта? Нужна ли она в жизни?” Услышав ответ, подытожим сказанное на уроке. С внимательным читателем Набоков делится тайным рецептом счастья: “Избавь свой разум от восприятия унылой цепи повседневных событий, и мир станет волшебным”¹³.

Зинаида Гиппиус считала, что Набоков “страдает бездарностью”, а критик Георгий Адамович, напротив, полагал, что это “писатель исключительно талантливый”. Чья точка зрения вам ближе? Аргументируйте своё мнение, написав рецензию на рассказ «Пильграм». (Это один из вариантов задания на дом.)

В заключение — выдержки из небезынтересных, на мой взгляд, ученических работ.

Историю жизни, описанную В.Набоковым в рассказе «Пильграм», можно назвать так: история бабочки, однажды родившейся.

Главный герой внешне вполне заурядный человек. Он ведёт обычную жизнь, временами, правда, похожую на некое исполнение обязанностей. Почему же именно он стал героем произведения? Ответ прост: Пильграм являет собой удивительное несоответствие внутреннего мира и внешней оболочки.

Создав себе маленький мирок, где обитают только он сам и бабочки, Пильграм живёт рутинной жизнью и бредит путешествиями в неведомые страны. В решающий момент он ничуть в себе не сомневается: уверенными движениями укладываются в чемодан охотничьи принадлежности. Он не забыл ничего, ведь эти действия были проделаны, вероятно, сотни раз в воображении. Личные вещи не столь важны; он возьмёт лишь самое необходимое. Отсутствие жены его не остановило (как, впрочем, не остановило бы и её присутствие), и, казалось бы, нет больше препятствий к достижению заветной цели, но...

Смерть Пильграма ожидаема (он слаб здоровьем) и символична одновременно. Жизнь кончается прямо в нескольких шагах от счастья, всё-таки суровая реальность берёт своё, оказывается сильнее трепетного и наивного мечтания. Однако Пильграм в конце концов сумел вылупиться из своего прочного кокона, сплетённого житейскими нуждами и заботами, сумел пробудиться от многолетней спячки.

Порадуйтесь за человека, имеющего мечту, отнеситесь с почтением к стремящемуся её приблизить и позавидуйте тому, кто, словно бабочка, расправил яркие крылья и пустился в долгожданный полёт.

Филимошкина Виктория

Всё, что окружает Пильграма, выглядит как-то сумрачно, жалко, невзрачно, впрочем, как и он сам. Что же случилось с человеком, всё детство которого было ярким, полным впечатлений? Просто окружающий мир задавил его своим безразличием, недаром Пильграм “чуть не умер от удушья”.

Магазин бабочек “с большими удивлёнными глазами” и “чёрными крыльями с изумрудной искрой” лишь на мгновение привлекал внимание случайного прохожего как всё необычное, яркое, несвойственное этой суматошной жизни. И человек шёл дальше, не задумываясь о своём прозябании. Душа его оставалась пустой, словно “череп на пьедестале из толстых книг”. Но Пильграм всё же надеялся, что есть люди, которые любят, ценят красоту и понимают, что бабочки — символ хрупкой природы — могут погибнуть от малейшего неточного движения, от равнодушия мира...

Орлова Светлана

Примечания

1. Набоков В.В. Пушкин, или Правда и правдоподобие // Юность. 1987. № 6. С. 90–93.

2. Цит. по: Набоков В. Пять рассказов // Юность. 1988. № 11. С. 48–52.

3. Бицилли П.И. Возрождение аллегории // Русская литература. 1990. № 2. С. 153.

4. Набоков В.В. Pro et contra: Личность и творчество В.Набокова в оценке русских и зарубежных мыслителей и исследователей. Антология. СПб., 1997. С. 437.

5. Мулярчик А. Верность традиции: Рассказы Набокова 20–30-х годов // Литературная учёба. 1989. № 1. С. 169.

6. Ходасевич В. О Сирине // Ходасевич В. Колеблемый треножник. М., 1991. С. 461.

7. Бетея Д. Изгнание как уход в кокон. Образ бабочки у Набокова и Бродского // Русская литература. 1991. № 3. С. 168.

8. Ходасевич В. О Сирине // Ходасевич В. Колеблемый треножник. М., 1991. С. 461.

9. Там же.

10. Классик без ретуши: Литературный мир о творчестве В.Набокова. Сборник. М., 2000. С. 557.

11. Набоков В.В. Pro et contra. С. 437.

12. Цит. по: Набоков В.В. Стихотворения и поэмы. М., 1991. С. 244.

13. Олтер Р. От тиранов до бабочек — размышления о Набокове // Америка (Вашингтон). 1991. № 419. С. 13.