КНИЖНАЯ ПОЛКА

Н.А. Николина. ПОЭТИКА РУССКОЙ АВТОБИОГРАФИЧЕСКОЙ ПРОЗЫ: Учебное пособие. М.: Флинта: Наука, 2002. 424 с. (Серия «Филологический анализ текста»)

Это учебное пособие, думается, намеренно адресовано не только студентам и преподавателям-филологам, но и учителям словесности: достаточно посмотреть «Список использованной литературы», чтобы увидеть, как много произведений имеют прямое отношение к школьной программе. «Список...» этот вообще по-своему уникален: он насчитывает 473 (!) произведения, а в тексте исследования, сверх того, фигурирует ещё некоторое количество писателей, чья автобиографическая проза не подверглась подробному рассмотрению и потому в «Список...» не попала.

Кто-то однажды утверждал, что обычно берётся за критическую статью только для того, чтобы не отказать себе в удовольствии процитировать. Читая названия «Списка...» (от Аввакума с его «Житием» до книги толстовца В.Янова), безумно хочется хотя бы некоторые из них здесь привести. Например, «Капище моего сердца, или Словарь всех тех лиц, с коими я был в разных отношениях в течение моей жизни» И.М. Долгорукова (1874). Или: «Домовая летопись Андреева, по роду их, писанная капитаном Иваном Андреевым в 1789 году. Начата в Семипалатинске». Или просто: «История одной старушки» монахини Амвросии (Оберучевой)... Да, какие только книги не нашли места в пособии: от знаменитой «Люди, годы, жизнь» Эренбурга до крайне малоизвестных, вроде «Хлеба и мацы» С.Дубновой или «Целомудрия» Н.Крашенинникова... Насколько богата и разнообразна автобиографическая проза в России, осознаёшь и тогда, когда наряду с однозначными по жанру «Автобиографиями» (например, С.Прокофьева, Е.Замятина или даже Б.Савинкова, с добавлением “...террориста”) и «Воспоминаниями» (“отца русского футуризма” Д.Бурлюка, или Нестора Махно, или куда более известными — А.Цветаевой, Н.Мандельштам) вдруг натыкаешься на, допустим, бунинскую «Жизнь Арсеньева» или шмелёвское «Лето Господне». Или — на «Последний поклон» Астафьева. Ведь действительно — тут мы имеем дело с авторской прозой “о себе”, но насколько ж привыкли воспринимать эти и подобные книги (начиная от детских типа кассилевского «Кондуита и Швамбрании» или «Серебряного герба» Чуковского) как свободные художественные произведения!..

Сколь различны по форме могут быть автобиографии, можно вспомнить, опять же, увидев на одной странице упоминания о «Я сам» Маяковского и «Других берегах» Набокова. Но есть и ряд писателей, у которых берутся как чисто автобиографические, так и автопсихологические произведения. Например, Белый представлен не только вещами «Между двух революций» и «На рубеже столетий», но и «Крещёным китайцем» и «Котиком Летаевым»; Пастернак — «Охранной грамотой» наряду с «Людьми и положениями»; ну, а Горький — и «Детством...», и «Изложение(м) фактов и дум, от взаимодействия которого отсохли лучшие куски моего сердца».

Впрочем, «Заглавиям автобиографических произведений» и «Типам межжанрового взаимодействия» посвящены целые параграфы в главах про лексико-семантическую организацию и интертекстуальность этой литературы. Бояться сих филологических премудростей не стоит — литературоведческий анализ Н.Николиной ведётся на языке вполне внятном.

Один из важных выводов касается проблем временной организации: “Автобиографическая проза — это и «поиски утраченного времени», и преодоление времени <...> Начиная с конца XVIII в. время в русской автобиографической прозе последовательно интерпретируется <...> как длительность, в которой ценность может представлять любой её отрезок, сохранённый памятью”.

Несомненной ценностью хочется назвать также и рецензируемое фундаментальное исследование, способное заинтересовать как специалистов, так и обычных читателей.

Дарья Валикова