Архив

УЧИМСЯ У УЧЕНИКОВ

Виталий ВОЛК,
9-й класс, школа № 57,
Москва (учитель —
Сергей Владимирович Волков)

Африка в поэзии Н.Гумилёва

ВВЕДЕНИЕ

Судьба поэта и писателя Николая Гумиле..ва оказалась тесно связана с Африкой. Несколько посещений этого материка оставили неизгладимый след в его мироощущении. Африка является местом действия многих его произведений, как поэтических, так и прозаических, как художественных, так и документальных. Не претендуя на полноту, автор реферата попытался выяснить, если ли в них общие мотивы. По его мнению, он такие мотивы обнаружил.

В целом, по мнению автора, гумиле..вская Африка — огромное поле войны между раем и адом во всех их проявлениях, войны, которой не суждено завершиться, войны вселенских масштабов. Война эта по структуре больше всего напоминает войну, описанную в «Илиаде»: в ней участвуют боги (и вообще нечеловеческие силы разных масштабов, в том числе и звери), герои и рядовые воины.

Глава 1. Количество и качество

Посмотрим, как расположены африканские стихи в книгах Гумилёва. В первой книге («Путь конквистадоров») африканских стихов нет совсем (может быть, поэтому Гумилёв не считал её своей, называя свою третью книгу второй). Во второй книге («Романтические цветы») есть довольно много явно африканских стихов. В третьей («Жемчуга») автор переходит на язык аллегорий: он говорит в каждом отдельном стихотворении как бы не об Африке, но все стихи в сумме дают ощущение Африки. Дальше африканская тема отражена примерно так же: редкие стихи явно об Африке, многие как бы намекают на Африку. Это продолжается до книги «Шатёр», которая вся посвящена Африке. А в последующих книгах Африка опять присутствует неявно.

Если бы некто хотел помогать добру в сражении добра и зла, то что бы он делал? Вначале он не делал бы ничего (пока не узнал бы о сражении), затем он бы выступил явно за добро, потом понял бы, что так ничего не добиться, и перешёл на тайную службу. Но иногда хочется нестись в гущу сражения несмотря ни на что! Однажды он бы так и сделал, но окончательно убедился бы в бессмысленности подобных действий, и потом бы уже не допускал такого. Возможно, последовательность африканских стихов Гумилёва подчиняется таким же законам.

Глава 2. Поле битвы

§ 2.1.В котором будет показано, что Африка у Н.С. Гумилёва часто олицетворяет рай.

А фрика в поэзии Николая Гумилёва очень часто связана с понятием рая. Но многозначность и глубина понятия “рай” предусматривает ширину и многоплановость связей. Африка у Гумилёва может быть “земным раем” в метафорическом смысле. Например, она противопоставляется повседневной серости и банальности:

Ах, бежать бы, скрыться бы, как вору,
В Африку, как прежде, как тогда,
Лечь под царственную сикомору
И не подниматься никогда.
Бархатом меня покроет вечер,
А луна оденет в серебро,
И, быть может, не припомнит ветер,
Что когда-то я служил в бюро.
(«Вероятно, в жизни предыдущей...»)

Это бюро с его канцелярской волокитой настолько постыдное воспоминание для героя, восхищённого Африкой, что тот боится — как бы Африка, одевшая его, как принца, в бархат и серебро, не узнала о подобном позоре и не разгневалась на подобную пустую трату времени.

Африка может быть противопоставлена религиозной нетерпимости, фанатичной и ненужной даже верующим. Так, африканский ислам в Африке Гумилёва одобряется Богом:

...должны мусульмане
Пред Аллахом свершить омовенье
...................................
Люди молятся. Тихо в Судане,
И над ним, над огромным ребёнком,
Верю, верю, склоняется Бог.
(«Судан»)

Слово “Бог” Гумилёв, человек религиозный, употреблять может только в христианском значении. И тем не менее в Африке все вековые споры затихают перед величием самой Африки — места без фанатизма, земного рая. Африка может быть раем в религиозном смысле:

О тебе, моя Африка, шёпотом
В небесах говорят серафимы.
(«Вступление»)

О чём ещё могут серафимы говорить шёпотом, то есть с почтением, как не о Боге или о чём-то, тесно с Ним связанном? Гумилёв, как человек верующий, вряд ли стал бы всуе употреблять религиозные термины. При этом Бог для него — не абстракция.

Наоборот, всё связанное с Богом очень реально и может принимать конкретные формы. Так рай принимает форму Африки. Или Африка — форму рая, райского сада:

Садовод всемогущего Бога
В серебрящейся мантии крыльев
Сотворил отражение рая:
Он раскинул тенистые рощи
Прихотливых мимоз и акаций,
Расселил по холмам баобабы,
В галереях лесов, где прохладно
И светло, как в дорическом храме,
Он провёл многоводные реки
И в могучем порыве восторга
Создал тихое озеро Чад.
(«Судан»)

Это не рай, но отражение рая, земная копия, обладающая при этом многими свойствами прототипа. Например, в этом “земном райском саду” есть райские животные:

...далёко, далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор.
(«Жираф»)

Этот прекрасный жираф, полный “грациозной неги”, так изящен и изыскан, что не может не быть райским животным, священным и волшебным.

Африка настолько близка к Богу, что в ней совершаются настоящие чудеса:

...Ничто меня утешить не могло.
О смерти я тогда молился Богу
И сам её приблизить был готов.
Но этот сад, он был во всём подобен
Священным рощам молодого мира...
......................................
И, помню, я воскликнул: “Выше горя
И глубже смерти — жизнь!”
(«Эзбекие»)

Герой этого стихотворения исцелился духовно от одного присутствия в прекрасном каирском саду!

Отблески рая на Африке всюду. Даже гибельная Сахара — это “земные небеса”, отражение “горнего пожара” на Земле:

...эта вечная слава песка —
Только горнего отсвет пожара,
С небесами, где лёгкие спят облака,
Бродят радуги, схожа Сахара.
(«Сахара»)

§ 2.2. В котором будет обосновано нечто прямо противоположное тезису параграфа предыдущего.

Африка связана и с понятием ада. Сама природа Африки инфернальна, или, во всяком случае, бывает таковой:

Но роднят обитателей степи
Иногда луговые пожары.
........................................
Этот день — оглушительный праздник,
Что приветливый Дьявол устроил
Даме Смерти и Ужасу брату!
(«Судан»)

На ту же тему:

Ветер гонит тучу дыма,
Словно грозного коня.
Вслед за ним неумолимо
Встало зарево огня.
..............................
Словно там, под сводом ада,
Дьявол щёлкает бичом,
Чтобы грешников громада
Вышла бешеным смерчом.
(«Лесной пожар»)

А ветра “горней” Сахары

Рушат стены, сады засыпают, пруды
Отравляют белеющей солью.
(«Сахара»)

Животные Африки также инфернальны. Именно из Африки приходит дух леопарда, который

...не знает и не спросит,
Чем душа моя горда,
Только душу эту бросит,
Сам не ведая куда.
(«Леопард»)

При этом он является “вражьей силой”. Понятно, что гумилёвский леопард — демоническое создание. Тем более удивительно, что леопард — коренной житель Африки — и должен быть созданием райским, как вышеописанный жираф.

Леопард — не единственное адское животное Африки. Есть там гиена, живущая на могиле “преступной, но пленительной царицы”, гиена, про которую Гумилёв говорит:

Её стенанья яростны и грубы,
Её глаза зловещи и унылы,
И страшны угрожающие зубы
На розоватом мраморе могилы.
(«Гиена»)

Явно и чётко инфернальны и некоторые африканские сюжеты. Например, в Африке же живёт владыка, который сказал своему полководцу:

Видишь солнце над морем? Ступай!
Ты достоин
Быть слугой моего золотого отца!
(«Дагомея»)

После этого

Полководец царю поклонился в молчанье
И с утёса в бурливую воду прыгнул,
И тонул он в воде...
........................................
Он исчез. И блистало лицо у владыки
Точно чёрное солнце подземной страны.
(«Дагомея»)

Кем бы ни был этот владыка, райским созданием его не назовёшь! Больше того, он напоминает дьявола — у кого же ещё на лице могут быть отблески подземного пламени, адского огня? Только у сатаны. И в Африке же у Гумилёва живут инфернальные создания — абиссинцы. Вслушаемся в их песни:

Слава нашему хозяину-европейцу!
Он храбр, но он недогадлив.
У него такое нежное тело,
Его сладко будет пронзить ножом.
(«Абиссинские песни»)

Эта нечеловечески, инфернально жестокая песня исполняется созданиями, живущими в нечеловеческих условиях, настоящем “социальном аду”:

Мы должны чистить его [европейца] вещи,
Мы должны стеречь его мулов,
А вечером есть солонину,
Которая испортилась днём.
(«Абиссинские песни»)

Европейцы делают с африканцами что хотят:

Я была женой могучего вождя,
Дочерью властительного Чада...
..................................
Белый воин был так строен,
Губы красны, взор спокоен...
..................................
Он сказал мне, что едва ли
И во Франции видали
Обольстительней меня,
И как только день растает,
Для двоих он оседлает
Берберийского коня.
.....................................
А теперь, как мёртвая смоковница,
У которой листья облетели,
Я ненужно-скучная любовница,
Словно вещь, я брошена в Марселе.
(«Озеро Чад»)

Вышеизложенное позволяет говорить о глубокой связи понятий Африки и ада в поэзии Гумилёва.

§ 2.3. В котором будет рассмотрен третий аспект той же проблемы, совершенно отличный от предыдущих.

А что же происходит на “нейтральной территории”, то есть там, где нет ни рая, ни ада? Там в гумилёвской Африке располагается “нейтральная зона” местных верований.

Из Африки приходят абиссинские поверья, воплотившиеся в реальность: “Если убитому леопарду не опалить немедленно усов, дух его будет преследовать охотника”. Наравне с сатанинским началом в этом леопарде (и «Леопарде») присутствует и начало магическое, ритуально-тотемное.

Нет, ты должен, мой убийца,
Умереть в стране моей,
Чтоб я снова мог родиться
В леопардовой семье.
(«Леопард»)

Сила африканских религий проявляется и в мудрости, в точности понимания мира. Есть религии, в которых Африка (а точнее, воспринимаемая создателями религии часть Африки — нейтральная полоса) — не рай и не ад, но часть вселенского равновесия. Так, например, есть религия, согласно которой люди появились из частей огромной птицы, погибшей из-за непослушания Богу; из различных частей — разные народы, в том числе “белые люди”, и когда-нибудь

Вновь срастутся былые части
И опять изведают счастье.
(«Дамара»)

Но африканские религии постепенно оттесняются основными противоборствующими сторонами:

Завтра мы встретимся и узнаем,
Кому быть властителем этих мест;
Им помогает чёрный камень,
Нам — золотой нательный крест.
............................................
Если же завтра волны Уэби
В рёв свой возьмут мой предсмертный вздох,
Мёртвый, увижу, как в бледном небе
С огненным чёрный борется бог.
(«Африканская ночь»)

§ 2.4. В котором будут сделаны некоторые выводы.

В этой главе были рассмотрены различные стороны Африки Гумилёва, по мнению автора реферата, подтверждающие его гипотезу. Почти незатронутой, однако, оказалась тема “райского воинства” и его героев. Автору реферата эта тема кажется настолько интересной, что он решил посвятить ей отдельную главу.

Глава 3. Африка и герои армии рая

§ 3.1. В котором рассмотрено прибытие героев.

В африканской поэзии Гумилёва значительное место занимает описание героев его армии — армии рая (в отличие от героев армии ада, описания которых не очень многочисленны и поэтому приводятся автором реферата в главе 2). Подвиг нужно совершить в месте, близком к Богу, то есть в Африке. Но не все герои Гумилёва (не герои-персонажи, а Герои) родом из Африки. Как они попадают туда? Многие — с экспедициями. Это путь самого Гумилёва; он описан, кстати, в «Африканском дневнике» или в таких стихах:

Есть Музей этнографии в городе этом...
.........................................
Я хожу туда трогать дикарские вещи,
Что когда-то я сам издалёка привёз.
(«Абиссиния»)

А что если достойный герой тонет в водовороте окружающей его серости? Тогда для совершения подвига его придётся привести в Африку — привести древней магией, как в стихотворении «Леопард». Этот путь тесно связан с религией. Хотя ранее этот леопард — инфернальное создание (см. главу 2), он оказывается средством для “добывания” героя более могущественной силой — армией рая.

Но какой бы способ “доставки” героя ни избрал поэт, тот, кто достоин совершить подвиг, совершит его в Африке.

§ 3.2. В котором исследованы подвиги героев.

Африканские подвиги у Николая Гумилёва совершаются обычно по религиозным соображениям — чего же ещё ждать от воинов армии рая?! Например, воин-зулус из стихотворения «Замбези» ищет слона, чтобы сразиться с ним, хотя знает:

С ним борьба для меня бесполезна,
Сердце знает, что буду убит, —
но идёт на подвиг, потому что
Распахнётся небесная бездна
И Динган, мой отец, закричит:
“Да, ты не был трусливой собакой,
Львом ты был между яростных львов.
Так садись между мною и Чакой
На скамье из людских черепов!”
(«Замбези»)

Хотя герой знает, что будет повержен в битве, он идёт на эту битву, чтобы попасть в рай за уже совершённые подвиги, за поиск смертельного врага, за доблесть в битве с ним. А полководец из стихотворения «Дагомея», прыгнувший в воду по приказу своего владыки, тоже совершает подвиг во имя религии: ведь царь послал его “прислуживать золотому отцу царя” — солнцу, — и хотя царь хотел только избавиться от полководца, но истинный смысл его слов, которого сам царь не понял, глубже.

Но бывают и исключения. Вот экспедитор:
Я пробрался в глубь неизвестных стран,
Восемьдесят дней шёл мой караван...
............................................
Мы рубили лес, мы копали рвы,
Вечерами к нам подходили львы,
Но трусливых душ не было меж нас.
Мы стреляли в них, целясь между глаз.
(«У камина»)

В действиях этого героя, безусловно, нет никаких религиозных мотивов. Героем, сражающимся со злом, он стал по необходимости. Вне Африки он не участвует в битве со злом, и оно постепенно убивает его:

Но теперь я слаб, как во власти сна,
И больна душа, тягостно больна;
.......................................
Даже блеск ружья, даже плеск волны
Эту цепь порвать ныне не вольны...

Так мы переходим к заключительной теме — смерти героев.

§ 3.3. В котором идёт речь о смерти героев.

Есть две смерти у героев (Героев!) поэзии Гумилёва. Первая смерть — во время подвига. Так погибает воин-зулус, и это немедленно вознаграждается — он оказывается в раю. Похоже, такая же судьба (хотя мы не знаем точно) и у дагомейского полководца, ушедшего служить золотому солнцу. Так погибает и герой стихотворения «Носорог».

...близко, близко
От твоей лесной поляны
Разъярённый носорог.
..............................
Но, в нездешнее влюблённый,
Не ищи себе спасенья,
Убегая и таясь.
Подними высоко руки
С песней счастья и разлуки...
..............................
И из стран обетованных
Нам незримые фелуки
За тобою приплывут.
(«Носорог»)

А есть другая смерть — от старости и болезней (так умирает экспедитор из «У камина»), приносящая страдание и отвергаемая самим Гумилёвым в стихах («Я и Вы»):

И умру я не на постели,
При нотариусе и враче,
А в какой-нибудь дикой щели,
Утонувшей в густом плюще, —

и в жизни.