ТРИБУНА

Геннадий МЕРКИН,
г. Смоленск

Попадёт ли золушка на бал?

Может быть, Золушке и не нужно быть на балу? С кем? С сёстрами, мачехой, равными им гостями, старым королём? Неужели всё только ради одного принца? И нужна ли она принцу?

Золушкой сегодня стала литература в школе. И не только потому, что катастрофически уменьшается число учебного времени на предмет, и даже не только оттого, что недоступной становится книга, как художественная, так и учебная. Дело в том, что нет принца. Не к кому и, кажется, незачем идти. У государства нет концепции литературного образования. Много говорится о важности гуманистического образования, о формировании высоких гуманитарных представлений школьников. Говорится правильно, но вообще. Не определены задачи, не поставлены цели, не сформулированы тактика и стратегия курса.

В ХIХ веке, прежде всего в программе для высших учебных заведений 1852 года Ф.И. Буслаева и А.Д. Галахова, идея филологического образования состояла в развитии эстетического вкуса учащихся, в формировании умений видеть и чувствовать родной язык и, опираясь на него, находить высокое и прекрасное в прочитанном произведении. Для реализации этой цели словесность изучалась на основе постижения законов эстетики (теория слога в среднем звене) и произведений историко-литературной основы (в старшем). Это давало возможность формировать у учащихся высокую культуру чтения. Недаром в 1880-х годах И.Ф. Анненский сформулировал как одну из важнейших задач необходимость выработки у учащихся собственного стиля.

В ХХ веке, особенно в советский период, эта задача не могла существовать: не вписывалась в теорию “колёсиков и винтиков”. В центре учебного процесса оказалась создаваемая под определённые догмы “история”. Литература была призвана иллюстрировать исторический материал, а иногда самостоятельно представлять ту или иную историческую картину. Не могло быть и мысли, что история — это всегда форма прошедшего, иногда настоящего времени; литература как часть культуры — форма настоящего и будущего времени (И.Бродский). В сочетании слов “историко-литературный процесс” ключевое слово было история. Золушка должна была обслуживать (и обслуживала) идеологию.

Конец ХХ века вселил надежду на то, что пришло время Золушки, что ей пора собираться на бал. Отмена цензурных ограничений на интерпретацию текста, включение в содержание литературного образования, помимо ранее изучаемых авторов, произведений из задержанной литературы и русского зарубежья, множественность вариантов в программном обеспечении создавали предпосылки для постановки качественно новой и, на наш взгляд, основной задачи — формирования у учащихся представлений о русской литературе как о едином национальном достоянии. Вот, с моей точки зрения, основа концепции литературного образования в школе на втором (среднее звено) и третьем (старшее звено) этапах изучения литературы в школе.

Осталось немногое: понять, что значит “единое национальное достояние”, и разработать последовательную и понятную для учительства систему. Ни первое, ни второе не сделано. То есть сделаны полушаги, которые лишь тормозят процесс, затемняют его, приводят к обратным результатам. У меня часто создаётся впечатление, что сознательно делается всё для стимулирования ностальгии по недавнему прошлому, по идеализации унитарной школы в тоталитарном государстве.

Единое национальное достояние — это не простой свод имён и названий произведений. Это понимание того, что по всем признакам, и прежде всего эстетическим, изучаемые в школе произведения стоят в ряду лучших творений мировой литературы.

Сформировать представление о русской литературе как о едином национальном достоянии из разрозненных фактов и представлений невозможно. Нужно выстроить определённую систему, которая бы вела к этому пониманию от произведения к произведению, от автора к автору, от одной историко-литературной ситуации (периода, эпохи) к другой.

Если эта задача поставлена, следует уточнить также и другое концептуальное положение: в каком классе, в какой момент обучения она должна получать предварительное разрешение, ибо финальной точки в проблеме практически нет. И здесь государство опять-таки молчит. Вернее, не молчит, а употребляет многозначительную фигуру умолчания. Называются в качестве ключевых понятий для основной (девятилетней) школы: создание представлений о литературных направлениях, своеобразие литературы Нового времени и тому подобное. Учитель должен догадаться, что всё-таки речь идёт об изучении курса на историко-литературной основе, ибо прямо об этом не сказано. Где? Когда? Как? Кто-то обязан внятно, понятно и логически обоснованно дать ответ на этот вопрос.

Для нас очевидно, что загрузить программу девятого класса изучением историко-литературного процесса даже на первичном (ознакомительном) уровне нереально. Вернее, загрузить-то можно, но смогут ли школьники её разгрузить?! Мы опять будем делать вид, что всё хорошо, хотя на самом деле ничего хорошего произойти не может. Нужно честно сказать: нельзя ни в каком классе русской (российской) школы обзорно, фрагментарно изучать выдающиеся произведения из классического наследия: ни комедию А.С. Грибоедова, ни романы А.С. Пушкина и М.Ю. Лермонтова, ни поэмы Н.В. Гоголя и Н.А. Некрасова, ни драматургические произведения А.Н. Островского — ничего кроме вреда, это не принесёт. Особенно в том случае, если выпускник девятилетней школы далее среднее образование получать не будет. И никакое увеличение числа уроков в неделю (как в последнем предложении — на один час в девятом классе) не поможет. Здесь или снять все вопросы об историко-литературном процессе и оставить чтение, тогда можно читать и пересказывать фрагменты, или убрать эти произведения и перенести их в старшую школу, или совершенно иначе концептуально выстроить систему литературного образования в основной (девятилетней) школе.

Мы предлагаем свой вариант решения вопроса: первый этап (5–6-е классы) — знакомство с основными эстетическими понятиями, необходимыми для характеристики художественного произведения или его фрагмента. Основной литературный материал — небольшой текст из вершинных произведений от фольклора до ХХ века (завтра — ХХI век) включительно. Второй этап (7–8-е классы): здесь вводятся первичные представления о литературных направлениях (классицизм, сентиментализм, романтизм) и начинается изучение отдельных теоретических понятий, необходимых не только для характеристики отдельного текста или его фрагмента, но и для отдельных историко-литературных ситуаций. Третий этап (9-е классы): введение понятия о реализме; изучение курса на историко-литературной основе.

Для выполнения задачи целесообразно определить в каждом историко-литературном периоде 5–6 писателей, чьи произведения войдут в программу с 5-го класса. Другие авторы и вершинные произведения присутствуют в программе не столь последовательно. Но и не эпизодически, не разово. Таким образом будут постепенно формироваться представления и накапливаться факты для изучения монографических тем в 8-х и 9-х классах. Темы «А.С. Грибоедов», «А.С. Пушкин», «М.Ю. Лермонтов», «Н.В. Гоголь» изучаются монографически. Произведения из литературы второй половины ХIХ–ХХ веков изучаются либо монографически, либо обзорно (в зависимости от числа учебных часов на курс и объёма программного материала). Оптимальный для нас вариант — исключение из курса литературы 9-го класса произведений ХХ века. С ними произошло знакомство в 5–8-х классах; они при любых обстоятельствах должны изучаться в старшей школе. Качество изучения вполне перекроет потери количества.

Может быть, при этих условиях и бал состоится, и Золушка будет счастлива, обретя навсегда принца. Мысль о том, что литературная классика устарела и её чтение — удел пожилых людей и узких специалистов, ибо молодёжи она неинтересна, молодёжью она никогда не будет востребована, — при всей видимости “демократизма” не более чем заигрывание и ориентация на дурной вкус. Нас всё ещё зовут разговаривать языком улицы, вместо того, чтобы побудить улицу разговаривать на языке литературы.

Когда у академика Легасова спросили, в чём он видит причину Чернобыля, крупнейший учёный-атомщик, казнивший себя за трагедию, ответил: в отсутствии гуманитарного образования. Совершенно очевидно, что без литературы гуманитарное образование немыслимо.