ПУСКАЙ ХАМ ОБЩИМ ПАМЯТНИКОМ БУДЕТ...

Памятники выдающимся личностям России — тема всегда захватывающая. Кто удостоен, кто нет, кому удачный соорудили, кому — кошмарный, наконец — не пора некоторые из них отправить на утилизацию?!

Вот зашла недавно речь у Парфёнова в «Намедни» (8 сентября с.г., НТВ) о Дзержинском — так, по его словам, выходит, будто после того, как в незабвенном 91-м Железного Феликса на Лубянке скинули, памятники лучшему другу беспризорников и железнодорожников теперь остались только в Белоруссии. Даже в Питере, мол, о чекисте с его холодной головой и прочими атрибутами можно узнать только в Музее политического сыска. Если бы! Автор этих строк весною сего года лично узрела неподалёку от Смольного некий романтический силуэт на высоком пьедестале. “Неужто Лермонтов?” — подумалось. Да какое там: Феликс Эдмундович собственной персоной!

Там же, в Петербурге, имела удовольствие любоваться скульптурой Анны Андреевны Ахматовой во дворе одной из гимназий. Очень вразумительное изображение (в отличие, допустим, от глыбы с пулевым отверстием, что почти рядом, на улице Маяковского, символизирует гибель горлана-главаря), и на местности отлично просматривается. А вот если верить не глазам своим, а писателю Аксёнову (20 августа с.г., канал «Культура», телефильм «Крутые маршруты Василия Аксёнова») и Евгению Рейну («Ex libris НГ». № 20 с.г., заметка А.Александрова «Ленинградец как сенбернар»), то памятника Ахматовой в Петербурге нет до сих пор...

Ещё о Маяковском. В газете «Версия», давно подтвердившей своё название готовностью самозабвенно слить своим читателям любой компромат, сообщается (№ 38. С.7) о том, что Маяковский посвятил “шпионским проискам” румынской разведки “главу поэмы «Октябрь»”. Хотелось бы эту главу прочитать. Как, впрочем, и поэму «Октябрь». Но хотя есть желание, не имею возможностей. Нет у Маяковского такой поэмы. Есть “октябрьская поэма” «Хорошо!», но о почёрпывании сведений современными газетчиками про знаменитые разведки из этой неуклюжей агитки я сейчас говорить не буду.

Не везёт Маяковскому. Забывают. Сочинитель текстов для попсы Сергей Соколкин, интервью с которым названо «Между Чайковским и Укупником» («Литературная газета». № 34 с.г. С. 7), его хрестоматийнейшие строки: “Но поэзия — пресволочнейшая штуковина, // Существует — и ни в зуб ногой!” приписал Андрею Вознесенскому. И опровержения в главной газете для литераторов мною что-то не обнаружено...

Та же замечательная газета, нумер тридцать шесть. Главный редактор издательства «Алгоритм» Павел Ульяшов («Мы достаточно плюралистичны». С. 7) рассказывает, что они издали “книги прочно забытого историка Дмитрия Иловайского, по учебникам которого учились поэты и художники Серебряного века, в частности и Марина Цветаева, его племянница”. Для справки: Цветаева вовсе не приходилась Иловайскому племянницей. Он был родным дедом её сводным сестре и брату (что от первого брака её отца), а ей, стало быть, дедом неродным. (Про эту колоритную личность, в частности, можно у Цветаевой и прочесть — в её «Доме у Старого Пимена»).

А.Бобров в статье «Пиршество духа с душком» («Советская Россия». № 103 с.г. С. 2) в потоке речи доносит до читателя следующую информацию: в 1965 году “в журнале «Москва» был опубликован роман Булгакова” (имеется в виду «Мастер и Маргарита» — Д.В.). Всё-таки этот роман публиковался в 1966–1967 годах; однажды уже доводилось уточнять сей факт...

В “Газете Правительства Москвы” (так в логотипе) «Тверская, 13» (№ 106. С. 4) дано интервью с журналистом Львом Колодным. По мнению репортёра Владимира Галайко, Колодный вошёл “в историю как человек, нашедший «Тихий Дон»”. О подробностях этой истории предоставлю судить специалистам-текстологам. Обращу внимание на другое. Юбиляр, действительно, знаменитый своей кипучей деятельностью по раскапыванию всех и всяческих историй, выпускник Московского университета, объявляет в интервью: это учебное заведение он избрал потому, что в нём учились бывшие для него в юности “образцом” Белинский и Добролюбов. Белинский и вправду состоял студентом Московского университета в 1829–1832 годах, хотя всё это время числился студентом первого курса, а в конце концов был исключён — “по слабому здоровью” и “по ограниченности способностей”. Но Добролюбов в Московском университете никогда не учился (бывал ли он в Москве вообще? — мой заинтересованный вопрос к краеведам). Добролюбов в 1857 году успешно окончил в Петербурге Главный педагогический институт в звании старшего учителя гимназии. Кстати, этот несостоявшийся коллега читателей «Литературы» был весьма образованным человеком.

Да, извивисты пути просвещения. Моя, в целом, сизифова работа имеет своей единственной целью, собственно, лишь напоминание о том, что львиную долю информации современники получают не из академических, как говорится, экологически чистых источников, а из наших масс-медиа. Следовательно, прессе не худо бы, с доходов от чёрного пиара хотя бы потратиться и на восстановление существовавшей прежде библиографической службы, так называемых бюро проверки.

Тогда бы, например, в «Литературной газете» (№ 39. С. 12), в хорошей статье Геннадия Красникова «А вы всё те же» мы бы не увидели такую, с позволения сказать, цитату: “И тогда вообще на кой ляд «Девочка пела в церковном хоре...»”

Проверять, конечно, нужно не только цитаты. Есть многострадальный русский язык, в последние годы испытывающий чудовищное давление иностранных слов. Язык как мощная и в целом пока здоровая система пытается их переварить. Но помогает ли ему в этом печать?

Телевидение исправно поит нас иностранными кинопомоями. Многочисленные газеты с телепрограммами прилежно реферируют их содержимое. И вот (давно заметила) часто встречается в этих рефератах (да и во многих других текстах) слово “мафиози” (см., например, всероссийски известный еженедельник «Семь дней» — № 35. С. 43; № 37. С. 37; № 38. С. 33; № 39. С. 45…). Так оно употребляется и в единственном, и во множественном числе. Эдакое слово-ублюдок, ибо в языке итальянском, откуда оно к нам пришло, есть mafioso (ед.ч.) и mafiosi (мн.ч.). Надо сказать, в отличие от высокоумных лингвистов, навязавших нам в письменной речи этого уродца (как, впрочем, и многое другое), в народе с ним обошлись по-свойски: кто из нас не слышал из замордованных уст великолепно-презрительное: мафиозя?!

Сколько приходилось сетовать по поводу всеобщей склонности ко всякого рода преувеличениям — в том числе и в сфере демографии. Ведущий «Момента истины» (ТВЦ, 21 июля) Андрей Караулов предостерёг, что в Нижнем Новгороде скоро “несколько миллионов человек” могут оказаться без воды, света и канализации. Целиком разделяя его пафос, всё-таки замечу, что в этом городе числится менее полутора миллиона жителей...

Но это что! В газете «Московский литератор» (№ 16 с.г. С. 1) известный литературный деятель Владимир Гусев в передовице «Снова момент стратегии» пишет, в частности, об “Индонезии (про которую забыли, что это «тоже» мусульмане, в 500 миллионов человек!)...”. Холодея от неуюта, лезу в справочник «Страны мира» (М.: Республика, 1999), где сказано, что в 1997 году там проживало 203,5 млн. Вряд ли за пять лет, даже при мусульманской рождаемости, страна могла вырасти почти на 300 мильёнов!

Зато у наших публицистов просто: несколько “млн” туда, несколько сотен “млн” сюда...

Слава Богу, что только на бумаге.

ОТ РЕДАКЦИИ.

Первоначально заголовок этих заметок представлял собой точную цитату из Маяковского, но затем, при подготовке номера, непостижимым образом принял вышепредставленный вид.

Подумав, мы решили: пусть так и остаётся.