КНИЖНАЯ ПОЛКА

НАБОКОВ О НАБОКОВЕ И ПРОЧЕМ: Интервью, рецензии, эссе / Составление, предисловие, комментарии, подбор иллюстраций Н.Г. Мельникова. М.: Издательство Независимая Газета, 2002. 704 с. (Серия «Эссеистика»).

Недавно в одной заметке, притом энциклопедической, прочитал, что “стилистическая манера” некоего литератора “по отношению к Набокову”, видите ли, “выглядит даже «типологически» полемичной”. Ф.И.О. литератора здесь не имеет никакого значения. Примечательно то, что и его расторопно сопоставили с Набоковым (“Гомер, Мильтон и Паниковский”). Значит, мода постоять хотя бы в тени Набокова проникла уже в энциклопедии. При том, что менее двадцати лет назад, в 1983-м, “андропологическом” году в Литературном институте, где я тогда пребывал аспирантом, выглядело делом чести, доблести и геройства принять на учение костромича Евгения Шиховцева, писателя таланта выдающегося, который ухитрился не только стать одним из лидеров отечественного набоковедения, тогда подпольного, но и в своей прозе развивал набоковские художественные начала, ни на йоту не приближаясь к эпигонству. Тогда никто из поддерживавших этого абитуриента о Набокове не обмолвился ни полсловом, лишь Феликс Феодосьевич Кузнецов, взявший Шиховцева в свой семинар, произнёс при зачислении последнего меланхолическую фразу о том, что в Москве под его приглядом Шиховцеву будет лучше, чем в Костроме.

Эти вокруглитературные сюжеты вспоминаются при чтении нового сборника Набокова. Сказал бы: чтении-наслаждении, если бы не видел, как в неприятии конфитюрного слова летит в мою голову из Элизиума булава ли, дубина, пущенная верной рукой Владимира Владимировича (Набокова, разумеется, не торопите ассоциации, президентские выборы ещё не совсем скоро). И то справедливо: переживание всегда точнее, чем слово, его выражающее. Набокову преодолеть это противоречие — играючи, нам, грешным, — увы…

А вспоминается при чтении Набокова и то, и другое, и третье (не всё же в рецензии пересказывать) потому, что… потому, что читаю Набокова “ради чистого удовольствия, а не пользы ради” (Op. cit. P. 234). Но и польза есть. После десятитомного издания Набокова, нескольких квалифицированно подготовленных книг избранного и серьёзных исследований пришло время обратиться к изучению литературно-критического наследия писателя, издать его письма. Об этой проблеме говорится и в рецензируемой книге, где впервые на русском языке в такой полноте собраны интервью, статьи, эссе, рецензии и полемические заметки автора «Дара» и «Пнина». Кроме подробных примечаний и указателя имён, в книге немало иллюстраций, от редких фотографий писателя до дружеских шаржей (правда, по неизвестной причине почти вся иконография дана без подписей! — досаднейший огрех в тщательно подготовленной книге издательства, уже заслужившего немало добрых слов за последовательность и верность в выпуске переводов англоязычной части набоковского наследия).

И ещё об одном. С самокритикой своего наслаждения я, возможно, поторопился. В одном из интервью, вошедшем в книгу, Набоков говорит, что “малейший привкус национальной, народной, классовой, масонской, религиозной, любой другой общественной группы” волей-неволей настраивает его “против произведения”, не позволяет ему “в полной мере насладиться предложенным плодом, равно как и нектаром таланта, если таковой там имеется”. Идея безупречная, но, правда, воспроизведена в переводе, а значит, как всегда у Набокова, остаётся возможность новых подходов к произнесённому им слову.

Сергей ДМИТРЕНКО