ШКОЛА В ШКОЛЕ

Лев СОБОЛЕВ,
заслуженный учитель РФ,
гимназия № 1567, Москва

Обзор учебников для 10-го класса

ОТ ГОГОЛЯ ДО ЧЕХОВА

1. ДЛЯ КОГО?

Все рассматриваемые книги адресованы ученикам общеобразовательных школ — я не говорю о книгах, написанных для классов с углублённым изучением предмета. Здесь не избежать ответа на вопрос: какова цель изучения литературы в современной школе и именно в общеобразовательных классах? Прежде всего, конечно, в том, чтобы познакомить школьников с биографией и творчеством русских писателей, при этом не закрыв им возможности вновь, после школы, обратиться к известным произведениям. Для этого наш разговор на уроках должен быть интересным для учеников — они должны понять, что старые романы и повести, стихи и драмы написаны и про них тоже. Но здесь есть две опасности: во-первых, нам следует избегать категоричности суждений — и это понятно, ведь великие произведения всегда допускают различные интерпретации, и, во-вторых, нам не следует морализировать по поводу персонажей — перед нами не житейские истории, а искусство, то есть особый мир, где обыденная логика не действует. И попытка одной фразой определить толстовское отношение к героям заведомо неудачна — судите сами: “сочувствие к отчаянному храбрецу Долохову, жалость к несчастной Анне Михайловне Друбецкой, интерес к Шишину (имеется в виду Шиншин. — Л.С.) с его меткими остротами, любовь и уважение к Марье Дмитриевне Ахросимовой”¹. Нужно ли доказывать, что отношение к Долохову вовсе не исчерпывается сочувствием — скорее, это интерес к внутренне чуждому для автора нравственному началу, началу войны; что кроме жалости в образе Анны Михайловны заметим и презрение автора, и иронию; что автор подчас любуется Шиншиным — очень московским героем, явно противопоставленным гостям Шерер, например, но не настолько, чтобы Шиншин занял сколько-нибудь значительное место в книге. Здесь впору напомнить известную фразу Л.Толстого из письма его Страхову (23 апреля 1876 года): “Для критики искусства нужны люди, которые бы показывали бессмыслицу отыскивания мыслей в художественном произведении и постоянно руководили бы читателей в том бесконечном лабиринте сцеплений, в котором и состоит сущность искусства, и к тем законам, которые служат основанием этих сцеплений”. И субъективность автора пособия, на мой взгляд, неуместна — так, Ю.В. Лебедев пишет: “тупая и самодовольная” обломовщина Штольца², а натуру Кудряша определяет как “разудалую и бесшабашную внешне, но добрую и чуткую в глубине” (Лебедев. 1, 59) — все ли согласятся с такими характеристиками?

Что касается различных интерпретаций, то здесь лучший, по-видимому, ход — использование старых критических статей: ведь известно, что произведения, ставшие в сознании многих поколений классическими, при первой публикации вызывали яростные споры. Григорьев, Добролюбов и Писарев о «Грозе»; Антонович, Писарев и Страхов об «Отцах и детях», споры об «Обломове» и «Войне и мире» (напомню, что сравнительно недавно вышли сборники критических статей об этих произведениях) могут быть весьма полезны на уроках в 10-м классе. И в учебнике Ю.В. Лебедева, и в книге под редакцией В.Г. Маранцмана споры о «Грозе» и о романе Тургенева обозначены, но, на мой взгляд, не всегда чётко изложены позиции критиков; между тем важно не только что сказал критик, но и почему он так видит героя или произведение в целом. В учебнике В.Г. Маранцмана есть главы о Добролюбове и Дружинине, но нет, к сожалению, глав о Григорьеве и Страхове. И ещё одно: я вполне согласен с Ю.В. Лебедевым — мне тоже кажется, что Григорьев о «Грозе» и Страхов об «Отцах и детях» были убедительнее остальных — но давайте предоставим ученикам возможность выбора; пусть они сами решат, кто вернее, на их взгляд, понял то или иное произведение. Благой цели служат диалоги авторов учебника о писателях, включённые в книгу под редакцией В.Г. Маранцмана, но, на мой взгляд, они слишком упрощают и личность писателя, и его творчество.

2. ЧТО?

Не обсуждаю программ, на основании которых написаны учебники, хотя нельзя не заметить, что у Ю.В. Лебедева нет ни Тютчева, ни Фета, ни Лескова³; у В.Г. Маранцмана есть Бальзак, Диккенс, Флобер и Уайльд, но нет Теккерея, Гейне, Золя, имевших для русской литературы не меньшее значение, чем, например, Флобер или Уайльд; Е.Н. Басовская обосновывает перенос изучения творчества Чехова в 11-й класс тем, что 10-й перегружен, как будто весь XX век недостаточно перегружает уроки литературы в 11-м классе. Важнее вопрос о теории литературы: пусть в учебнике под редакцией Г.Н. Ионина⁴ есть словарь литературоведческих и искусствоведческих терминов, а в других пособиях его нет; беда в том, что с теоретическими понятиями в наших учебниках дело обстоит не лучшим образом. Возьмём несколько важнейших, на мой взгляд, тем. Первая — жанр «Грозы». Толково изложена эта тема в учебнике под редакцией А.Г. Кутузова⁵. Здесь приведены две трактовки жанра пьесы — как драмы и как трагедии (с указанием имени исследователя — А.И. Журавлёвой, но, к сожалению, без указания источника). Жанр определяется характером конфликта пьесы (для трагедии характерен конфликт между героем и некоей сверхличной силой — роком, миром; нередко присутствует конфликт в душе героя); можно заключить, что Островский назвал свою пьесу драмой, так как трагедии в его время писались только на исторические темы. Всё это может стать темой обсуждения на уроке. Между тем наши авторы предпочитают описание сколько-нибудь чёткому определению — так, в книге Маранцмана говорится о трагедии Катерины (Маранцман. 1, 173), но о трагедии не в жанровом, а в бытовом, житейском смысле; о трагической ситуации говорится в учебнике под редакцией Ионина (Ионин. 1, 191–192), но автор добавляет “противостояние богатых и бедных”, едва ли важное для понимания жанра пьесы; о русской трагедии пишет Лебедев (Лебедев. 2002, 2, 37), видя в ней “конфликт сельской и городской культур”; у Е.Н. Басовской⁶ и М.Г. Качурина⁷ речь идёт именно о драме.

Гораздо лучше представлена в наших пособиях жанровая природа поэмы «Кому на Руси жить хорошо». Очень убедительно связан жанр эпической поэмы с её композицией в книге Лебедева (2002, 2, 142–145), Кутузова (276–278), Маранцмана (2, 37–39), Качурина (187–195). Очень конспективно сказано о поэме в учебнике под редакцией Ионина (1, 256–257); Басовская ограничивается указанием на “неромантический” характер поэм Некрасова и переходит к фольклорным элементам поэмы и проблеме счастья (242–256).

Теперь о жанре «Войны и мира». “Может быть, не так уж и важно, каков жанр этого произведения? Поверьте, очень важно. Потому что, не увидев жанровое своеобразие, мы не сможем понять позицию и роль автора-повествователя и автора произведения. А значит, не поймём художественной идеи произведения” (Кутузов. 347). Почти все авторы говорят о романе-эпопее, а Качурин (288) ссылается на работы А.В. Чичерина, предложившего этот термин. Но подробного раскрытия жанрового своеобразия «Войны и мира» нет ни в одном учебнике; упоминаются изображение “бесконечного жизненного процесса” (Ионин. 2, 88), “грандиозных событий, охватывающих множество судеб” (Басовская. 399), множество персонажей, переломной эпохи (Кутузов. 347). Я бы добавил такие приметы эпопеи, как отсутствие одного главного героя (ср. место князя Андрея с местом романных героев — Базарова, Печорина; смерть героя романа означает конец произведения, а со смертью Болконского книга не заканчивается), единство судьбы героя и судьбы народной, особую (самодовлеющую) роль детали... Кстати, толстовские главы, построенные очень по-разному в рассматриваемых книгах, дают возможность увидеть и использованные, и неиспользованные возможности. Скажем, построение толстовской части у Маранцмана (поглавный анализ первого тома) напоминает мне замечательную книгу Г.Н. Фейна «Роман Л.Н. Толстого “Война и мир”. Целостный анализ. Из опыта работы учителя» (М., 1966), к сожалению, не упомянутую ни в одном из списков рекомендуемой литературы, а главы в учебнике Басовской (при всей спорности трактовки характера Андрея Болконского) выделяют основные темы в изучении Толстого. Но вот что интересно: мало кто из наших авторов воспользовался возможностью создания по-настоящему проблемного урока на тему «Исторические воззрения Л.Толстого»; ведь разговор о толстовской концепции личности и её роли в истории может быть и серьёзным, и сложным, и неподдельно актуальным.

Нигде нет ни сносок, ни ссылок — это огорчает; ученик должен учиться добывать информацию, а не получать её готовую (помните спор о том, что нужнее голодному — рыба или удочка?). Да и просто неприлично: ведь иногда нужно самому (учителю или ученику) перечитать приведённую цитату, посмотреть, что в тексте ей предшествует, что дальше — а без сноски это сделать трудно. Тем более что часто цитаты либо искажены (скажем, цитата из тютчевского стихотворения «Тени сизые смесились...»: “Дай вкусить уничтоженья, с миром дремлющим смешай!” — Маранцман. 2, 101 или из «Ревизора»: “тридцать пять тысяч” курьеров увеличились до “сорока тысяч” — там же, 30), либо трактуются явно произвольно. Так, “витийства грозный дар” из пушкинской «Деревни» не имеет ничего общего с сатирой в том смысле, в котором её понимает автор учебника (Лебедев. 1, 174), а фраза Дмитрия Карамазова “тут дьявол с Богом борется, а поле битвы — сердца людей” относится к красоте⁸, а вовсе не к “метафизической сущности мирового процесса” (Маранцман. 1, 421).

В учебной книге должны комментироваться все реалии, непонятные школьнику, — будь то разночинцы, судебная реформа и тому подобное; даже упомянутый в цитате из И.Ф. Анненского “прохарчинский бунт” (у поэта — во множественном числе) следовало бы прокомментировать (Маранцман. 1, 394). Хороши комментарии в конце каждой главы в книжке Басовской; у неё единственной есть и именной указатель. В связи с этим позволю себе совет: разделить реальный комментарий и именной указатель (аннотированный) и вынести их в конец учебника, иначе Шиллер и Бальзак оказываются рядом с катехизисом (глава о Достоевском), а о Шевырёве или о Кукольнике, например, не сказано ничего — нет даже дат их жизни.

Очень важную роль играет список литературы. К примеру, в главе о Гончарове почти все авторы рекомендуют сборник «Роман “Обломов” в русской критике» (Л., 1991), книги Ю.Лощица (в ЖЗЛ) и Е.А. Краснощёковой (я бы советовал не старую книжку об «Обломове», а новую — Гончаров. Мир творчества. СПб., 1997); всего два наименования в списке из учебника под редакцией Маранцмана, но там и характерная фактическая ошибка: среди авторов хвалебных отзывов перечислены Григорьев (отрицательно относившийся к роману, видевший в таланте Гончарова “чисто внешнее дарование без глубокого содержания, без стремления к идеалу”⁹) и Писарев, во второй своей статье («Писемский, Тургенев и Гончаров») заявивший, что “весь «Обломов» — клевета на русскую жизнь”, “тщательное копирование мелких подробностей и микроскопически тонкий анализ”¹⁰.

3. КАК?

Посмотрим одну главу — о Достоевском — во всех наших пособиях. Биография писателя — более или менее подробная — присутствует во всех книгах; отметим только фактические ошибки или неточности, которых (в учебниках!) быть не должно. Так, Басовская пишет, что Достоевский “вышел из острога по нездоровью” (330), но это не так: “<...> отправлены на службу в Сибирский линейный № 4 батальон окончившие назначенные <...> сроки в каторжной работе арестанты <...> Сергей Дуров и Фёдор Достоевский”¹¹. Славянофильство и почвенничество — не одно и то же, как полагает Басовская (339), а почвенничество основано не на народной культуре в целом (338), а на возврате образованного сословия к народной вере (толково и внятно о почвенничестве говорится в учебнике Коровина)¹². Ни одно произведение Л.Толстого не было подписано “Л.Т.”, как полагает С.В. Фёдоров (Маранцман. 1, 373), — были подписи “Л.Н.”, “Л.Н.Т.” и “граф Л.Толстой” (легко убедиться по любому собранию сочинений). М.Н. Катков издавал «Русский вестник» и газету «Московские ведомости», а не «Московский вестник» (Маранцман. 1, 387). Первая встреча Раскольникова и следователя Порфирия Петровича происходит на квартире Порфирия, а не Разумихина (там же, 404); отметим заодно и другие ошибки в этом двухтомнике: в 1855 году Чернышевскому было не 25, а 27 лет (там же, 195); с хронологией в этой книжке вообще не очень благополучно — так, Островский вошёл в литературу автором «Своих людей...» не в 23, а в 26 лет (там же, с. 150; в сноске на этой странице явная опечатка — всё будет правильно, если 1849 год заменить на 1846-й); Писарев не мог отдавать свои последние статьи в «Современник», закрытый в 1866 году (там же. 1, 203), а Антонович не писал о «Преступлении и наказании» (там же, 204) — писал Г.З. Елисеев («Современник», 1866, № 2–3); «Среди долины ровная...» — песня на слова А.Ф. Мерзлякова, ставшая народной, но не утратившая авторство (там же, 161); Достоевский не начинал писательскую карьеру в «Современнике» (там же, 11) — всё, кроме «Романа в 9-ти письмах», напечатано или в «Петербургском сборнике», или в «Отечественных записках»; нож у Фета пытается отнять не “прислуга”, а литературный секретарь (там же, 80); персонажа «Войны и мира» зовут не Теленин, а Телянин (там же, 137).

Основные темы, связанные с «Преступлением и наказанием», естественно, совпадают у разных авторов. Это, прежде всего, особенности “идеологического романа” Достоевского и система двойников главного героя. С Лужиным и даже со Свидригайловым все более-менее справляются¹³, а о Порфирии либо вовсе не говорят (как, например, в очень содержательной и толковой главе книги Качурина), либо говорят мимоходом, не делая различий между первыми двумя и третьей встречей следователя с Раскольниковым. Так, Басовская пишет об “огромном труде” Порфирия Петровича (363), а его самого склонна считать “орудием в руках не только общества, но и Провидения” (там же); Лебедев же заметил в следователе только “садистское наслаждение муками жертвы” (2002. 2, 211), не разглядев перерождения персонажа в третьем разговоре с главным героем. И сопоставление Порфирия Петровича с другим Порфирием — Иудушкой Головлёвым (там же) более чем произвольно¹⁴. Коротко, но ясно сказано о Порфирии у Кутузова (330): здесь приведены три возможные трактовки этого персонажа, правда, без имён исследователей и, конечно, без ссылок; то же напечатано раньше, и с именами литературоведов — можно прочесть в книге под редакцией Маранцмана (1, 406).

Правда, в учебнике под редакцией Кутузова Белинский зачем-то назван “вождём и учителем” (305) — кажется, это было сказано совсем о другом человеке (см. очерк М.Горького «В.И. Ленин»), и ему же приписана фраза (“Новый Гоголь явился!”), которую он не только не произносил, но на которую “строго заметил” Некрасову, явившемуся с этой фразой и рукописью «Бедных людей» к Белинскому: “У вас Гоголи-то как грибы растут”¹⁵.

Суждения авторов, связанные с отдельными сценами, тоже могут вызвать несогласие. Так, трактуя сцену на площади, где Раскольников пытался покаяться, один автор пишет, что люди на площади, осмеявшие, как мы помним, героя, “в целом сочувственно воспринимают его поведение, сострадают ему” (Коровин. 2, 176); кажется, что это вовсе не так, ср. у Басовской: “Он идёт на Сенную площадь целовать землю — но не со смирением, а с неизжитой злобой в душе <...> Не умом, но сердцем ощущают свидетели покаяния фальшь, которая действительно есть в поступке Раскольникова. Они могут осмеять его как пьяницу, с почтением проводить его как богомольца — но покаяния его они не примут. Он отъединён от них в ещё большей мере, чем от людей своего круга” (353–354). И потому нет в эпилоге романа “корректировки почвеннического мифа” (как сказано у Коровина. 2, 176), ведь герой “признался, но не покаялся” (Маранцман. 1, 417).

Если требовать точности во всём (от учебника, во всяком случае), то нужно заметить, что статья Страхова о романе Достоевского называлась «Преступление и наказание» (и так далее), а не «Наша изящная словесность» (Коровин. 2, 177) — это название журнального раздела, рубрики; строго говоря, и некрасовская статья о Тютчеве «Русские второстепенные поэты» имеет общее заглавие со статьями Боткина об Огарёве («Современник». 1850. № 2), П.Н. Кудрявцева о Фете (в № 3) и статьёй о Веневитинове в седьмом номере «Современника» за тот же 1850 год, подписанной буквами “А.Л.”.

Мне очень жаль, но и с речью не всё в порядке в некоторых пособиях. Судите сами: “Лучом света” Писарев провозглашает Базарова, “обожествляющего естествознание” (Лебедев. 2002. 2, 44); “Вспыхнувшее в Базарове любовное чувство заставляет стыдиться своего ученика и всё чаще избегать общения с ним” (там же, 84); А.Г. Достоевская оказалась финансовым распорядителем “всех литературных и домовых дел мужа” (Маранцман. 1, 392); “Этим седьмым героем, замыкающим развитие обеих сюжетных линий, и становится образ Гриши Добросклонова” (Коровин. 2, 144). Но вот что по-настоящему хорошо почти во всех книжках — это вопросы и задания. Некоторые адаптированы к так называемому “среднему ученику”, некоторые требуют вмешательства учителя — и это вовсе не недостаток. Одни вопросы и задания требуют внимательного чтения учебника; другие — перечитывания текста произведения. Не отмечаю отдельные неудачи или особенные удачи — каждый учитель найдёт себе почти в каждой книжке задания по вкусу или составит сам, отталкиваясь от тех, что приведены.

В заключение скажу, что, слава Богу, время чудовищных, не только ненужных, но и просто вредных учебников, кажется, прошло. С тем, что есть, работать можно. Но и авторам этих книг нужно работать дальше — как говорится, ещё есть что делать.

Примечания

1 Литература. Сквозь даль времён... (вторая половина XIX века): Учебник для 10-го класса. Часть II. / Под общей редакцией члена- корреспондента Российской Академии образования В.Г. Маранцмана. СПб., 2000. С. 125. В дальнейшем: Маранцман (с указанием части и страницы).

2 Лебедев Ю.В. Литература. Учебное пособие для учащихся 10-го класса средней школы: В 2 ч. М., 1996. Часть I. С. 36. В дальнейшем: Лебедев (с указанием части и страницы).

3 В третье издание учебника (М., 2002; в дальнейшем Лебедев. 2002, часть и страница) все три автора включены.

4 Русская литература XIX века. 10-й класс. Учебник для общеобразовательных учреждений: В 2 ч. / Под редакцией Г.Н. Ионина. М., 2001. В дальнейшем: Ионин (с указанием части и страницы).

5 В мире литературы. 10-й класс. Учебник для общеобразовательных учебных заведений / Под общей редакцией А.Г. Кутузова. М., 2001. В дальнейшем: Кутузов (с указанием страницы).

6 Басовская Е.Н. Русская литература второй половины XIX века. Учебное пособие для 10-го класса средней школы. М., 1998. В дальнейшем: Басовская (с указанием страницы).

7 Качурин М.Г. Русская литература. Учебник для 10-го класса общеобразовательных учреждений, гимназий и лицеев. М., 2000. В дальнейшем: Качурин (с указанием страницы).

8 Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Л., 1976. Т. 14. С. 100.

9 Григорьев А. Соч.: В 2 т. М., 1990. Т. 2. С. 180 («И.С. Тургенев и его деятельность», статья четвёртая).

10 Роман И.А. Гончарова «Обломов» в русской критике. Л., 1981. С. 98–99.

11 Летопись жизни и творчества Ф.М. Достоевского: В 3 т. СПб., 1993. Т. 1. С. 194.

12 Русская литература XIX века. Учебник для 10-го класса: В 2 ч. / Под ред. В.И. Коровина. М., 2002.

13 Правда, в учебнике под редакцией Ионина среди двойников Раскольникова назван Лебезятников (Ионин. 2, 49), но это соображение никак не развито, потому я могу только поставить знак вопроса.

14 В последнем издании книги Лебедева некоторые ошибки исчезли, но некоторые перешли из предшествующих изданий. Так, роман «Отцы и дети» напечатан в феврале 1862 года — это вовсе не “разгар правительственных гонений на молодое поколение” (Лебедев. 2002, 2, 74): гонения начались после майских пожаров 1862 года. Базаровское слово “самоломанный” едва ли стоит относить к Ситникову и Кукшиной (там же, 82) — ведь это слово происходит у Тургенева не от “ломаться”, а от “ломать”, то есть строить себя.

15  Ф.М. Достоевский в воспоминаниях современников: В 2 т. М., 1964. Т. 1. С. 150 (Достоевский, из «Дневника писателя» за 1877 год).