УЧИМСЯ У УЧЕНИКОВ

Альмира ЗИЯТДИНОВА,
11-й класс, лицей № 1502,
Москва
(учитель — И.В. Щербина)

И.А. Бунин «Лёгкое дыхание»: мастерство художественной детали

Бунин — писатель-эстет. Как истинный творец, он ценит образ и чувство превыше рационального начала, идеи. Идея невычленима из его произведений: она живёт в каждом образе и немыслима без него.

Бунин — мастер короткого рассказа. Подлинным шедевром признана его новелла «Лёгкое дыхание». Она занимает всего пять страниц, а при чтении её возникает ощущение совершенства. Уловить, как автор добивается этого, невозможно, но можно пытаться анализировать применение конкретного художественного приёма, например детали.

Начну с рассмотрения портретных деталей. “В медальоне — фотографический портрет гимназистки с радостными, поразительно живыми глазами”, “ясный блеск глаз”, “сияя глазами”, “глядя ясно и живо”, “с любопытством посмотрела”, “глаза так бессмертно сияют”, “чистый взгляд”. Такое нарочитое повторение сходных деталей портрета придаёт образу необычайную зрительную яркость, выразительность, позволяет явственно представить себе Олю. Возникает ощущение, что смотришь ей в глаза и как будто входишь в непосредственный контакт с ней, наблюдаешь как за знакомой — и это снижает уровень объективности читательской оценки. В отличие от Оли, начальница как будто избегает прямого зрительного контакта: “не поднимая глаз от вязанья”, “потянув нитку… подняла глаза”, затем говорится, что Оля смотрит на её пробор, то есть глаза снова опущены. Бунин, будучи тонким психологом, создаёт некоторый негативный настрой у читателя по отношению к начальнице: всегда неприятно, когда собеседник отводит взгляд. Этим снова нарушается объективность читательской оценки происходящего. Этой же цели служит упоминание в Олином дневнике о том, что у Алексея Михайловича “глаза совсем молодые, чёрные”. Эта деталь даёт почувствовать читателю некоторое обаяние этого человека и отчасти понять Олин поступок.

Интересны отдельные подробности диалога Оли с начальницей. Вот, например, две реплики начальницы: “Я, к сожалению, уже не первый раз принуждена призывать вас сюда, чтобы говорить с вами относительно вашего поведения”. И следующая: “Я не буду повторяться, не буду говорить пространно”. Первая реплика не только весьма и весьма “пространна” для того объема информации, который в ней содержится, но, к тому же, содержит три повторения местоимения “вы” и его форм. Реплики Оли, напротив, отличаются лаконичностью и воспринимаются как живые, непосредственные, в то время как слова начальницы как будто выписаны из книжки. К её словам даются ремарки: “многозначительно сказала”, “ещё многозначительнее сказала”, к Олиным — “просто, почти весело”, “не теряя простоты и спокойствия, вежливо перебила”. Если представить себя собеседником этих двух героинь, конечно, симпатии окажутся на стороне Оли: снова происходит смещение эмоциональной оценки читателя.

Необычайно насыщен текст деталями движения: “раскрасневшееся лицо”, “растрёпанные волосы”, “заголившееся при падении на бегу колено” — так, вероятно, мог изобразить живописец, чтобы передать на полотне движение; “вихрем носилась”, “с разбегу остановилась… оправила волосы, дёрнула уголки передника… побежала наверх”, “присела легко и грациозно”, “чуть тронула обеими руками голову”. Все эти детали делают портрет очень динамичным. Оля ни секунды не остаётся в одном положении, точно смотришь киноленту. Движения её полны изящества, пластики, внутренней энергии. Жизнь точно бьёт ключом из неё, и автор любуется этим.

Такое умение “азартно” жить, несомненно, близко самому автору: часто в его письмах, дневниках встречаются рассуждения о скоротечности жизни, о неповторимости каждого мгновения, об умении полно жить и чувствовать каждую секунду. Бунин ценил в людях редкий талант — умение радоваться жизни, жить с удовольствием, и этим талантом он одарил Олю. Об этом говорят многие детали: “сошла с ума от веселья”, “казалась самой беззаботной, самой счастливой”, “Мне было так приятно!”, “очень нравился этот кабинет”. Оле свойственна и другая черта самого Бунина — его чувство прекрасного, художественное чутьё. Ей нравится портрет молодого царя, она отмечает, что у Алексея Михайловича красивые лошади, она красиво говорит о нём самом: “борода изящно разделена на две длинные части и совершенно серебряная”. Всё это, возможно, свидетельствует о сочувствии автора героине.

Сквозь все страницы, начиная с названия, проходит мотив дыхания ветра, воздуха: “лёгкое дыхание”, “холодный ветер”, “вихрем носилась”, “сделала один глубокий вздох”, “свежо дует полевой воздух”, “звон ветра”, “Лёгкое дыхание! А ведь оно у меня есть, ты послушай, как я вздыхаю!”. И завершается эта тема последней фразой: “Теперь это лёгкое дыхание снова рассеялось в мире, в этом облачном небе, в этом холодном весеннем ветре”. Это “лёгкое дыхание” — образ-символ, который может вызывать бесконечно много ассоциаций, толкований. В моём понимании — это символ естественной красоты, непосредственности, радости жизни, той прелести, секрет которой, как сказал поэт, разгадке жизни равносилен. Все детали, о которых говорилось, работают на создание такого впечатления.

Удивительный парадокс: из довольно грязноватой истории, по выражению Выготского, “житейской мути”, создано такое совершенное художественное произведение. Секрет — в филигранной отделке автором каждого слова, в его виртуозном владении художественной деталью, в его необычайно остром интуитивном чувстве прекрасного.