ПАНТЕОН

Михаил СВЕРДЛОВ

Приключение во времени

Жизнь как приключение

Свою жизнь Стивенсон прожил как одно большое приключение.

Роберт Луис Стивенсон (1850–1894) был связан с морем и героическим прошлым. С морем — через деда и отца, инженеров, строивших маяки на скалистых берегах британского севера. С героическим прошлым — через легендарных Мак-Грегоров, предков по матери. Одним из них, по преданию, был сам Роб Рой, герой борьбы шотландцев за независимость. Его имя прославил, вынеся в название романа, Вальтер Скотт.

В доме любили рассказывать. Няня потчевала маленького Роберта былями о подвигах мучеников-пуритан, отец — сказками о разбойниках и пиратах. Эти истории продолжались в воображаемом мире мальчика, обрастая всё новыми и новыми приключениями. Он называл этот мир Страной Постели. Почему Постели? Потому что болел он гораздо чаще, чем был здоров. Болея, он учился играть в одиночестве и мечтать.

Роберт вырос путешественником и заядлым искателем приключений, но так и не смог покинуть Страну Постели. Едва ему минуло двадцать лет, как он узнал, что смертельно болен: туберкулёз тогда не умели лечить. Мучили и другие болезни — нервов, суставов, глаз, сердца.

Врачи предписывали: “Абсолютный покой, никаких волнений, никаких потрясений и неожиданностей, даже приятных”. А Роберт всё равно отправлялся в странствия, расплачиваясь за них кровотечением и лихорадкой, болями и нервным истощением.

Как-то раз из-за больного горла Стивенсон не мог говорить, из-за больных глаз — читать, из-за болей в правой руке — писать. “Как жаль, что вы вынуждены молчать”, — посочувствовали ему. “Молчать — тоже занятие”, — еле слышно ответил он. И в тот же вечер нацарапал левой рукой весёлое стихотворение о дальних странах:

Стану взрослым — и смогу
Побывать на берегу,
Где растёт в траве густой
Пальма с ветвью золотой.
И на родине бизона.
И в гостях у Робинзона.

В другой раз, мучимый тяжёлой лихорадкой, он написал слова, ставшие крылатыми: “Мы должны быть счастливы, как короли”.

Стивенсон обладал удивительной способностью беды и неприятности превращать в приключения. Свои длительные заболевания и временные выздоровления он представлял как увлекательный поединок со смертью, каждый прожитый день — как награду, добытую в поединке. “Я с честью поднял перчатку, брошенную мне судьбой, и одержал победу в битве с жизнью” — такой итог он подвёл незадолго до своей кончины.

Даже в грозящей ему смерти Стивенсон видел только заслуженный отдых после интересного путешествия. Ещё когда ему было тридцать лет, задолго до гибели, он написал стихотворение для собственной надгробной плиты:

Под широким и звёздным небом
Выройте могилу и положите меня.
Радостно я жил и радостно умер,
И охотно лёг отдохнуть.
Вот что напишите в память обо мне:
Здесь он лежит, здесь хотел бы лежать;
Домой вернулся моряк, домой вернулся с морей,
И охотник вернулся с холмов.

Словно в награду за весёлое мужество судьба исполнила самые смелые детские мечты Стивенсона: на парусной яхте он отправится к островам Тихого океана. А на самом красивом из них — на Самоа — он проживёт до конца своих дней.

С детства Стивенсона тянуло не только в дальние страны, но и в дальние времена — в эпохи подвигов и приключений. И вот свершилось: на Самоа писатель очутился как будто в глубокой древности — не просто “в гостях у Робинзона”, а прямо в роли “губернатора Робинзона”.

Однако новый Робинзон был ещё и писателем. Как Стивенсон впервые нашёл общий язык с туземцами? Очень просто: он начал рассказывать островитянам древние шотландские легенды, а они ему — свои.

Когда Стивенсон опубликовал рассказ “Волшебная бутылка” в переводе на язык самоа, местные жители тут же поверили во все описанные там чудеса. Именно присутствием злого духа из волшебной бутылки они и объясняли безграничные (на их взгляд) богатства Стивенсона. Островитяне дали ему имя “Туситала”, что в переводе с самоанского означает “сказитель”. Побывать в роли древнего сказителя, чьё слово обладает колдовской силой, — кто из европейских писателей нового времени мог бы похвастаться подобной победой?

Это была последняя и самая увлекательная игра Стивенсона.

Сюжет на поля

Смерть Стивенсона стала огромным горем для самоанцев. Выполняя волю Туситалы, совет вождей постановил похоронить его на вершине горы, самой высокой на острове. Прежде на неё не ступала нога человека. Путь к вершине проложили по кручам, через густые тропические заросли. Там и покоится тело писателя. А на камне высечены завещанные им слова:

Домой вернулся моряк, домой вернулся с морей,
И охотник вернулся с холмов.

Страна стародавних приключений

Для Стивенсона не было ничего увлекательнее чтения и сочинения книг. Романы Александра Дюма привлекали его больше самых заманчивых путешествий: “Никакая часть света не может так прельстить меня, как эти страницы”. Ему было интереснее писать об удивительных поступках, чем их совершать.

Одним из самых захватывающих писательских приключений стала для Стивенсона его работа над романом “Остров Сокровищ”.

Примечание

В 1881 году роман “Остров Сокровищ” печатался с продолжением в молодёжном журнале, а спустя два года увидел свет отдельным изданием.

Эта книгу не случайно открывает посвящение Ллойду Осборну. Ллойд — это юный пасынок Стивенсона; в то время, когда писался роман, мальчику было двенадцать лет. Незадолго до этого писатель женился на матери Ллойда. Отчим сам всю жизнь был взрослым ребёнком. Поэтому он тут же подружился с пасынком: и тому, и другому нужен был товарищ для игр.

Они играли в солдатиков, в типографию, в картинную галерею, а однажды решили выяснить, кто лучше нарисует географическую карту. Когда писатель нарисовал свою, его вдруг осенило: да это же карта Острова Сокровищ! В тот же день он составил оглавление будущей книги. На следующий день начал её писать. Книга была рассчитана на вкусы Ллойда, и тот, конечно, стал первым её читателем. Так из игры родился “Остров Сокровищ”, один из лучших приключенческих романов мировой литературы.

Стивенсон часто сочинял для пасынка истории на ночь, как когда-то для него самого сочинял их отец. По воспоминаниям Ллойда, в историях его отчима “всегда рассказывалось о парусниках, придорожных тавернах, разбойниках, старых моряках тех времён, когда ещё не изобрели паровую машину”. Из того же теста сделан и “Остров Сокровищ”.

Особенно важно упоминание Ллойдом паровой машины. Пароходы в эпоху Стивенсона — уже нечто привычное. А читателям и детям, слушающим истории на ночь, всегда хотелось столкнуться с чем-нибудь необыкновенным, с тем, чего нет здесь и сейчас.

Где же искать источники увлекательной новизны? В мечтах и фантазиях о будущем (об этом мы ещё поговорим). Или в дальних краях. Или в давнем прошлом. “Остров Сокровищ” обещает читателю путешествие — и в пространстве, и во времени.

В книге Стивенсона указано место и время действия: Англия, XVIII век. Однако, читая “Остров Сокровищ”, мы не ждём от романа точного воссоздания прошедшей эпохи. Мы догадываемся: путешествие в минувшую эпоху предпринято вовсе не затем, чтобы узнать её и понять, вовсе не с целью исторического исследования. Цель нашего похода — Страна Стародавних Приключений. В той стране не встретишь ни волшебников, ни чудес, зато славные подвиги и удивительные приключения там — на каждом шагу.

Страна Стародавних Приключений располагается в нашем воображении. Благодаря писателям туда из разных стран и эпох переселились сообщества замечательных воинов и искателей приключений. Вальтер Скотт открыл для этой страны рыцарей и благородных разбойников, Фенимор Купер — индейцев, Александр Дюма — мушкетёров.

Стивенсон привёл в неё пиратов.

Он был, конечно, не первым, кто писал о морских разбойниках. Но в литературе честь первооткрывателя принадлежит не всегда первому, но всегда лучшему. Попробуем спросить читателей: какие слова приходят ему на ум при слове “пираты”? И он ответит: “одноногий моряк”, “говорящий попугай”, “чёрная метка”, “пиастры” — всё это из “Острова Сокровищ”. Без Стивенсона в Стране Стародавних Приключений не развевался бы чёрный пиратский флаг.

Стивенсон стал последним из великих основателей этой страны.

Каких героев, каких приключений мы ищем в ней?

Страна Стародавних Приключений граничит с Миром Сказки и Миром Героического Эпоса. То и дело в приключениях рыцарей и мушкетёров проглядывает что-то от сказочной игры или древней героики.

Поэтому мы ждём, что герои в этой стране будут воплощением смелости и благородства, а их враги — воплощением чёрного злодейства (точно в соответствии со сказочным законом наибольшего контраста). Что смелые и благородные будут вознаграждены, а злые — наказаны (точно в соответствии с законами счастливого конца и сказочной справедливости). Мы порой и относимся к этим романам, как к сказке.

В отличие от сказки, романы о рыцарях и мушкетёрах не обещают нам чудесных событий и сверхъестественных деяний. Зато в них слышен отзвук рога Роланда — из Мира Героического Эпоса. Мы знаем: в Стране Стародавних Приключений мы непременно встретимся с чем-то необыкновенным. И прежде всего — с необыкновенными персонажами. Мы часто в них играем, но помыслить их равными себе было бы дерзостью. Магические слова “давным-давно” делают нас, читателей, мельче, а героев прошлого — крупнее; нас — почитателями и подражателями, их — недостижимыми образцами.

Но Остров Сокровищ расположен на окраине той страны. В романе Стивенсона особые герои, особые приключения.

Приключение и герой: встреча со злом

Однако с главным персонажем “Острова Сокровищ” — мальчиком Джимом Хокинсом — всё обстоит не совсем так. Да, ему суждено спастись от опасностей, казавшихся неотвратимыми. Но нет в романе ни подвигов, ни борьбы за личное счастье, ни даже счастливой развязки.

Отправляясь в плавание за сокровищами, Джим с удовольствием представлял себя в роли нового Робинзона. В его мечтах “иногда остров кишел дикарями, и мы должны были отбиваться от них”, “иногда его населяли хищные звери, и мы должны были убегать от них”.

И что же? Вместо увлекательной игры в необитаемый остров он столкнулся с жестокой правдой о Робинзоне.

Сюжет на поля

В положении Робинзона, героя Дефо, у Стивенсона оказался бывший пират Бен Ганн. Он провёл на необитаемом острове не двадцать восемь лет, как Робинзон Крузо, а всего три года. Но и этого хватило ему, чтобы повредиться в рассудке. Такова правда жизни: “Если человек три года грыз ногти на необитаемом острове, голова у него не может быть в порядке. Так уж устроены люди”.

Джим Хокинс мечтал о страшных и увлекательных приключениях, но жизнь оказалась гораздо более страшной и гораздо менее увлекательной.

Сам мальчик воспринимает свои приключения как “трагические и странные”. Очень важное слово — “странные”. Странным образом его судьба оказалась крепко-накрепко связанной с морскими разбойниками. Прежде всего — с бывшим пиратским штурманом Билли Бонсом и бывшим пиратским квартирмейстером одноногим Джоном Сильвером по прозвищу Окорок.

Странно то, что Джим дружил со злейшими своими врагами. Странно, что, помимо ненависти, он испытывал к ним ещё и привязанность. Как Джим реагирует на смерть грубого и жестокого Билли Бонса? Он плачет. Как Джим реагирует на поражение злодея Джона Сильвера? “И всё же сердце у меня сжималось от жалости, когда я глядел на него и думал, какими опасностями он окружён и какая позорная смерть ожидает его”.

Странные приключения, но почему Джим называет их трагическими?

На первых страницах романа три пирата один за другим появляются в родной для Джима таверне “Адмирал Бенбоу”. Каждый из них невольно подталкивает мальчика к началу его приключений. Но чем ближе приключения, тем тоскливее становится на душе у Джима, тем сильней его страх.

Первый вестник приключений — Билли Бонс — ещё не столько страшен, сколько непривлекателен: “Воронье пугало, грязный, мрачный, тяжеловесный”.

Второй — Чёрный Пёс — уже опасен и неприятен.

Третий — ужасен. Это Слепой Пью. Один вид его вызывает у Джима непреодолимые страх и омерзение: “Никогда в своей жизни не видал я такого страшного человека”, “никогда я ещё не слыхал такого свирепого, холодного и мерзкого голоса”.

Приключениям предшествуют столь же пугающие и отталкивающие сны. Они полны загадочных деталей. Каких?

В сновидениях Джима постоянно возникал таинственный сундук Билли Бонса — и оказывался “сундуком мертвеца” из пиратской песни.

Ночные страхи обернулись пророчеством. После смерти хозяина сундук и впрямь стал “сундуком мертвеца”. Из этого сундука явилась роковая карта пиратского острова. Карта указала путь к сокровищам. И путь этот был — через кровь. В словах песни слышалась загадочная угроза: “Пятнадцать человек на сундук мертвеца”. И это исполнилось. За сокровища пришлось заплатить семнадцатью трупами.

Но Джиму снилось и кое-что пострашнее. Услышав от Билли Бонса о таинственном одноногом моряке, Джим уже не может изгнать его из своих ночных кошмаров.

Остров сокровищ для Джима — это место, где сбываются его самые тягостные кошмары. Явь оказалась ужаснее сновидения и гораздо более странной.

В снах одноногий моряк является Джиму безобразным чудовищем. Мальчик ждёт, что зло будет непременно уродливо, а добро — благообразно. Но вот он встречается со злом — наяву. И что же? Одноногий повар Джон Сильвер оказался обаятельным человеком и умным собеседником. Он очаровал мальчика, стал его другом.

Но тем большим потрясением было увидеть в нём вероломного, расчётливого злодея! Прежде слово “дьявольский” означало для Джима то же самое, что слова “безобразный”, “жуткий”, “пугающий”. На острове ему пришлось убедиться: это слово ещё страшнее — потому что сложнее. Джим узнал, что “дьявольским” бывает лицемерие, коварство, вероломство. Он узнал: зло ужасно не внешним уродством, а внутренней ложью.

Первый урок Сильвер преподал Джиму ещё на корабле. Это был урок предательства. Столкновение с этой стороной зла поразило Джима до глубины души: “Я едва не вздрогнул, когда он положил руку мне на плечо”.

Следующий урок Джим получил уже на острове. Это был урок вероломного и хладнокровного убийства. На глазах мальчика Сильвер метнул свой костыль в спину матроса Тома и со знанием дела добил его.

Джим тогда потерял сознание — и после этого его сознание изменилось. Мир тогда поплыл вокруг него, как в тумане, —
и после этого мир перестал быть для его ясным и простым.

Жизнь открыла Джиму свою тёмную сторону.

Третий урок, преподанный одноногим, — это урок дьявольской игры. Сильвер — выдающийся злодей. В зависимости от обстоятельств он заискивает или угрожает, добродушно шутит или злобно издевается, легко меняет маски и роли. Он непредсказуем и неуловим (обратите на это внимание, когда будете отвечать на вопросы к XXIX главе).

Джим сумел сделать свои выводы из уроков Сильвера. Он научился преодолевать страх, сталкиваясь со злом, научился предугадывать коварные ходы в игре злодеев. Но, справившись со страхом, Джим так и не справился с отвращением.

Именно отвращение вызывают у главного героя его приключения на острове. Это и понятно. Ведь вместо весёлой игры в Робинзона или в поиски сокровищ мальчику суждено было путешествие в мир зла.

Отвращение сказывается на зрении, слухе и обонянии Джима, переносится на восприятие пиратского острова. Яркая растительность здесь кажется ему ядовитой, неподвижность воздуха и тишина — угрожающей. С омерзением вдыхает он исходящий от берега запах гнилых испарений. Даже невинные морские тюлени представляются ему гигантскими слизняками. И он признаётся: “С первого взгляда я возненавидел Остров Сокровищ”.

Джим не обретёт радость жизни, пока не закончатся его приключения. Он не почувствует облегчения, пока не сбежит с корабля Джон Сильвер: “Отвратительный одноногий моряк навсегда ушёл из моей жизни”. Наконец, он только тогда придёт в себя, когда вернётся к цивилизации: “Всё это было так восхитительно, так непохоже на мрачный, залитый кровью Остров Сокровищ!” И больше никогда не проснётся в нём жажда приключений: “Теперь меня ничем не заманишь на этот проклятый остров”.

Одноногий моряк ушёл из жизни Джима. Но он не уйдёт уже из его снов. Роман начался с ночных кошмаров. Ими же и заканчивается. Последнее слово в романе остаётся не за сказочным законом счастливого конца, а за зловещим попугаем: “Пиастры! Пиастры!”

Приключение и герой: встреча с удачей

Так есть ли в “Острове Сокровищ” место героизму? Есть ли герой в романе?

Джим Хокинс — герой не из тех, кого мы привыкли искать в Стране Стародавних Приключений. Ведь правило этой страны гласит: герой из прошлого должен соответствовать сказочному закону превосходной степени. Он должен быть “самый-самый”: самый благородный, самый смелый, самый сильный. О Джиме этого не скажешь.

Чтобы Остров Сокровищ был нанесён на карту Страны Стародавних Приключений, нужен настоящий герой. Может быть, это Джон Сильвер? Он ведь по-своему “самый-самый”: самый хитрый, самый жестокий, самый отъявленный, но и самый смелый, самый умный.

Нет. В Стране Стародавних Приключений не принято опираться на злодеев. Самому злому герою непременно должен быть противопоставлен самый великодушный. Иначе книга, как неправильно нагруженный корабль, накренится на один бок, а то и вовсе пойдёт ко дну.

Так кто же герой “Острова Сокровищ”? Всё же Джим Хокинс. Благодаря каким заслугам? Благодаря случаю.

Давайте задумаемся. Какова роль случайности в приключениях славных героев из прошлого?

Ещё одно правило Страны Стародавних Приключений требует, чтобы случай берёг героя и помогал ему. Там случай подобен сказочному чуду: если он даже и сыграл против героя, то в итоге всё равно выручит его. При этом герой должен заслужить помощь чуда — своей верностью, смелостью, благородством (в связи с этим — какие вам вспоминаются сказочные законы?).

А что же в “Острове Сокровищ”? Мы видим: случай помогает Джиму. Бочка с яблоками “сослужила огромную службу”. Корабль вовремя врезался в песок и сбил пирата, гоняющегося за Джимом. Катающийся по палубе мертвец вовремя навалился на того же пирата. Случайный выстрел точно попал в цель.

Но чем Джим всё это заслужил? Только тем, что он хороший мальчик?

Нет, не только. Это ему награда за то, что он играет со случаем. Есть такое выражение: “довериться случаю”. Вот и Джим — отчаянно ставит на случай, хватается за него.

Такое поведение, конечно, безрассудно. Мальчик и сам это понимает. Но именно безрассудство Джима и спасло честных людей с “Испаньолы”. Первый шаг к спасению — бегство с корабля вопреки всякому здравому смыслу: “Вот тут-то и решился я вдруг на отчаянный поступок, который впоследствии спас нас от смерти”. Второй шаг — бегство из форта вопреки всем правилам боевой дисциплины: “Эта вторая моя безумная выходка была ещё хуже первой, так как в крепости осталось только двое здоровых людей. Однако, как и первая, она помогла нам спастись”.

Действительно, если бы Джим следовал правилам здравого смысла и воинской дисциплины, то его друзей ждала бы неминуемая гибель. Бывают такие ситуации, когда привычные правила уже не могут помочь. Именно такая ситуация и сложилась в противоборстве честных людей с пиратами. На стороне честных людей было преимущество порядка и дисциплины, на стороне пиратов — численный перевес. Честные люди заняли форт — у пиратов остался корабль. Джентльмены и их слуги делают то, что должны делать джентльмены и слуги, — следуют долгу и чести. Пираты делают то, что должны делать пираты, — пьют ром и безобразничают. Но если не будет каких-нибудь неожиданностей, то ведь и выхода не будет.

В Стране Стародавних Приключений попутный ветер всегда дует для отчаянных и безрассудных. Отдавшись на волю этому ветру, Джим спас себя и команду. Мы привыкли, что славные герои этой страны седлают коней — для новых подвигов. А Джиму довелось оседлать случай.

В Стране Стародавних Приключений слово “случай” на особом счету. Почему? А вот посмотрим, что значит слово “приключение” на английском и русском языке. Английское слово “adventure” пришло из французского языка. Знаете слово “авантюра”? Знаете, что оно первоначально означало? Именно “случай”, “удачу”.

А в русском языке? Корень слова “приключение” произошёл от слова “клюка”. Клюка — это палка с кривым верхним концом. А что этой палкой можно сделать? Зацепить. Затем в дело вступает метафора: когда одно событие цепляется за другое, это что? Случай. А когда цепляется так, как надо, кстати? Удача. Событие, которое случайно цепляет другое событие, — это и есть приключение.

Что же мы видим? И в русском, и в английском языках приключение и случай — родственники. Можно сказать и так: отец приключения — случай. Джим как-то угадывает это. И поэтому получает награду — место в Стране Стародавних Приключений.

Приключение и читатель: убедительная деталь

А в остальном Джим Хокинс — обыкновенный мальчик. Такой персонаж и нужен автору — средний, как все. Зачем? Чтобы ничто не помешало читателю в возрасте от двенадцати до шестнадцати лет представить себя на его месте, увидеть происходящее его глазами. Так читателю легче будет втянуться в игру, вжиться в образ рассказчика и, наконец, забыть, что это всего лишь книга. Под воздействием автора мы переживаем книжные приключения, как свои собственные.

Что заставляет нас проникнуться теми же ощущениями, что испытывает персонаж? Точные, убедительные детали — чёрточки, штрихи, мельчайшие подробности, передающие восприятие происходящего.

Приведём пример из XXV главы. Вот Джим оказался на корабле один на один с жестоким пиратом Израэлем Гендсом; третий участник сцены — уже мертвец.

Цитата на поля

“При каждом прыжке шхуны разбойник в красном колпаке подскакивал. Но, к ужасу моему, выражение его лица не менялось — по-прежнему он усмехался, скаля зубы, а Гендс при каждом толчке скользил всё дальше и дальше к корме. Мало-помалу докатился он до борта, и нога его повисла над водой. Я видел только одно его ухо и клок курчавой бакенбарды”.

Какие ощущения испытывает Джим? Он в ужасе, но вместе с тем внимателен и сосредоточен — ведь от этого зависит его жизнь. Какие детали передают ощущения Джима? Чувство ужаса передаётся через яркую деталь — оскаленные зубы мертвеца. Сосредоточенность — через точную деталь — “ухо и клок курчавой бакенбарды” пирата. За этими подробностями ощущается тревожный, обострённый опасностью взгляд мальчика — столь пристальный, что даже курчавость бакенбарды не ускользает от него.

В самые напряжённые моменты романа приключения становятся настолько стремительными, что за ними уже трудно уследить. Всё происходит за несколько секунд. А мы видим только то, что успевает увидеть Джим, — от мгновения к мгновению. Прочитаем отрывок из главы XXI, описывающей штурм форта.

“В ушах у меня гудело от криков, стонов и пистолетных выстрелов.

— На вылазку, вперёд, врукопашную! Кортики! — закричал капитан.

Я схватил со штабеля кортик. Кто-то другой, тоже хватая кортик, резнул им меня по суставам пальцев, но я даже не почувствовал боли. Я ринулся в дверь, на солнечный свет. Кто-то выскочил за мной следом — не знаю кто. Прямо передо мной доктор гнал вниз по склону холма напавшего на него пирата. Я видел, как одним ударом доктор вышиб у него из рук оружие, потом полоснул кортиком по лицу.

— Вокруг дома! Вокруг дома! — закричал капитан.

И, несмотря на общее смятение и шум, я подметил перемену в его голосе.

Машинально подчиняясь команде, я повернул к востоку, с поднятым кортиком обогнул угол дома и сразу встретился лицом к лицу с Эндерсеном. Он заревел, и его охотничий нож взвился над моей головой, блеснув на солнце. Я не успел даже струсить. Уклоняясь от удара, я оступился в мягком песке и покатился вниз по откосу.

Когда я во время атаки выскочил из двери, другие пираты уже лезли через частокол, чтобы покончить с нами. Один из них, в красном ночном колпаке, держа кортик в зубах, уже закинул ноги, готовясь спрыгнуть. Моё падение с холма произошло так быстро, что, когда я поднялся на ноги, всё оставалось в том же положении: пират в красном колпаке сидел в той же позе, а голова другого только высунулась из-за частокола. И всё же в эти несколько мгновений сражение окончилось, и победа осталась за нами”.

Давайте посчитаем, сколько секунд могли занять описанные здесь события. Первая секунда: кричит капитан. Вторая секунда: Джим хватает кортик. Третья секунда: Джим выбегает из сруба. Четвёртая секунда: Джим оглядывается. Пятая секунда: Джим бежит вокруг сруба. Шестая секунда: Эндерсон замахивается ножом. Седьмая и восьмая секунда: Джим падает с холма. Девятая и десятая секунда: Джим встаёт и оглядывается.

Итак, решающая схватка продолжалась в течение десяти секунд. За это время стал ясен исход сражения. Для читателя эти десять секунд прошли, как в замедленной съёмке. Так бывает со зрителями в кинотеатре: следя за событиями на экране, они невольно сжимают кулаки, напрягают мускулы ног и вздрагивают. Это значит, что мысленно они уже там, в гуще сражения, вместе с героями. Вот и читатель “Острова Сокровищ” верит в происходящее, участвует в нём всеми своими пятью чувствами.

Чтобы передать стремительность происходящего, автор опять-таки использует убедительные детали. У Джима нет времени оценить ситуацию: команде капитана он подчиняется машинально, от удара уходит благодаря случаю; он не успевает даже струсить, даже почувствовать боль от пореза. Он успевает только что-то увидеть и что-то услышать.

Джим не видит, кто резнул его кортиком, кто выскочил за ним из сруба, зато замечает, как блестит на солнце занесённый над ним нож. Он не может разобрать отдельных звуков в сплошном гуле сражения, но всё же улавливает интонацию надежды в крике капитана. Так зрение невольно реагирует на опасность, так слух невольно ловит каждый обнадёживающий звук. И вот уже читателю кажется, что он сам побывал в схватке с пиратами.

Всё это явно против правил, принятых в Стране Стародавних Приключений! Там в центре любого боя — герой, у него всегда есть время проявить себя, показать себя во всей славе. А в “Острове Сокровищ” — ни всесильных героев, ни блистательных подвигов, ни великолепных сражений.

Но представьте на поле битвы себя! На поле битвы, где всё так быстро меняется, где отовсюду угроза… Неужели вы не растеряетесь? Неужели вам не станет страшно? Те же чувства испытывает и Джим.

Может быть, истории о непобедимых рыцарях и мушкетёрах кажутся нам более увлекательными, чем приключения Джима. Зато последние гораздо убедительнее.

Вот к этому-то автор и стремится. Он хочет убедить читателя, заставить его признать: всё происходит не понарошку, а взаправду!

Приключение и читатель: увлекательная деталь

Допустим, читатель поверил Стивенсону. Но ведь этого мало, чтобы увлечь читателя в Страну Стародавних Приключений. В той стране любая история должна быть немного похожа на сказку. В ту страну читатель отправляется за необыкновенными впечатлениями. Истории “про жизнь”, про то, “как на самом деле”, он может найти и в других местах.

Но где же всё это в романе “Остров Сокровищ”? Сюжет его слишком прост, и в нём почти ничего не осталось от сказки. И всё же зловещий остров занимает достойное место в Стране Стародавних Приключений. За счёт чего?

Разберёмся. Мы знаем, что Джим Хокинс и его друзья живут в XVIII веке. Но при этом в романе подозрительно мало примет времени — вещей, обычаев. А исторические факты почти вовсе не упоминаются.

Видимо, автору зачем-то нужно, чтобы между рассказчиком Джимом Хокинсом и нами, читателями, не чувствовалось особенной разницы во времени. Зачем же?

Обратите внимание: автор помещает Джима в такой период времени, когда сами пираты ещё есть, а прежней силы у них уже нет.

Когда-то ведь пираты господствовали на море. На это есть намёк в тексте романа. По словам некоторых посетителей таверны “Адмирал Бенбоу”, именно пираты когда-то “сделали Англию грозой морей”. Однако к тому моменту, когда Билли Бонс появляется в таверне, всё изменилось. Англия, конечно, продолжала оставаться грозой морей. А вот славные времена пиратов уже прошли.

Стивенсон выбирает для своего романа такой исторический отрезок, когда ещё не успели вымереть участники былых громких дел, но об этих делах уже слагают легенды. Так что прежние пиратские победы, умершие пиратские предводители воспринимаются Джимом как что-то очень давнее и необыкновенное — то ли как быль, то ли как небылица.

Получается, что для Джима пираты почти такая же сказка, как и для нас.

Разворачивается ли эта сказка в сюжете романа? Нет.

От неё остаются обломки и несколько выброшенных на берег матросов — как от корабля, потерпевшего кораблекрушение. А если бы вам предоставили возможность самим повертеть в руках таинственные обломки прошлого? А если бы вам удалось найти людей, знавшихся с легендарными знаменитостями былых времён? Было бы это для вас увлекательно? Думаю, да.

Вот так же и в “Острове Сокровищ”. Нас очаровывают не столько происходящие в романе события, сколько отсылки к событиям давно прошедшим — увлекательные детали.

“Остров Сокровищ” составляет одна рассказанная история и множество нерассказанных или слегка упомянутых историй. Рассказанная — достаточно интересна. Но те, нерассказанные, — гораздо интереснее. На них и указывают увлекательные детали.

Эти детали пробуждают любопытство читателя, заставляют его задавать вопросы. Так и хочется узнать: как расправился капитан Флинт со своими товарищами на Острове Сокровищ? Как Сильвер потерял свою ногу, а Пью — зрение? Как капитан Ингленд захватил вице-короля Вест-Индии? Почему Флинт боялся Сильвера? И ещё много, много вопросов.

На одни из этих вопросов есть отрывочные ответы, на другие — нет. Но тем больший остаётся простор для нашего воображения, для игр в пиратов и сокровища.

Одна увлекательная деталь, появившаяся в тексте как будто невзначай, — и читательский интерес к прошлому уже разбужен. И мы очарованы — не теми пиратами, которые пьют ром в “Адмирале Бенбоу” или на борту “Испаньолы”, а теми, которые пили ром задолго до этого. Такие детали запоминаются лучше, чем имена героев и обстоятельства сюжета.

Например, говорящий попугай Сильвера — как мало о нём сказано и как много он значит в романе! Его назначение — увлечь читательское воображение в глубь времён.

Попугай по прозвищу Капитан Флинт всё время повторяет: “Пиастры! Пиастры!” Это редкое и непонятное слово задевает читателя. Оно так же навевает ему мечты о путешествиях, как и красивые названия тех далёких мест, где пришлось побывать попугаю, — Мадагаскар, Малабар, Суринам, Провиденс, Порто-Белло.

Если же читатель знает историю, тогда “пиастры” намекнут ему на далёкое прошлое. Пиастр — старинная испанская монета. Не случайно попугай запомнил именно испанское слово (как не случайно и то, что корабль называется “Испаньола”). Попугаю двести лет. Именно столько — с XVI по XVIII век — продолжалась борьба Англии с Испанией за господство на море. Борьба, в которой пираты принимали самое непосредственное участие, топя и разграбляя испанские корабли. За словом “пиастры” — два века зловещей пиратской славы.

В романе не найти подробного рассказа о давних обычаях пиратов. Мы можем только догадываться об их неписаных законах. Догадываться о чём-то бывает иногда интереснее, чем знать. “Ты деловой человек и наизусть знаешь наши обычаи”, — с иронией говорит Сильвер одному из пиратов. Невольно хочешь спросить: какие же обычаи? Вместо ответа Стивенсон предъявляет увлекательную деталь — чёрную метку.

Вот эта деталь появилась в третьей главе. Мы ещё не знаем словосочетания “чёрная метка”; не знаем и того, что она значит. Но уже видим, какое действие она оказывает на человека. У получившего чёрную метку Билли Бонса “лицо выражало не испуг, а скорее смертельную муку” — чёрная метка убивает его. И мы понимаем: корни этого страха уходят в далёкое прошлое,
к прежним пиратским судам и расправам.

Но кроме того, чёрная метка — это ещё и загадочная деталь.

Будьте внимательны. Откуда вырезана та чёрная метка, что вручили Сильверу? Из Библии. Пираты углём написали на метке слово для Сильвера — “низложен”. Но это слово со временем стёрлось. Остались другие слова — с той самой последней страницы библии, которую испортили пираты. Это слова “псы и убийцы”.

Посмотрим, что сказано в этом месте Библии: “Блаженны те, которые соблюдают заповеди Его, чтобы иметь им право на древо жизни и войти в город воротами. А вне — псы и чародеи, и любодеи и убийцы…” Что сказано в этом месте Библии? “Город” — это рай. Праведным людям будет дарована вечная жизнь, а отъявленным грешникам грозит вечное наказание.

Так чёрная метка оборачивается против тех, кто её вручил. А если обобщить, то и против тех, кто её выдумал. Чёрная метка — знак отверженности. В ней — таинственное указание на проклятие, наложенное на пиратское племя с самого начала его бурной истории.

Чёрная метка — часть пиратской игры. Эта игра выворачивает наизнанку законы и обычаи нормального общества. Вместо государственного флага — “Весёлый Роджер”, чёрный флаг с изображением черепа и перекрещённых костей. Вместо гражданского суда — разбойничья сходка. Вместо повестки в суд — чёрная метка. Но в итоге — с кем и с чем эта игра? Со смертью и дьяволом.

Не случайно же в “Острове Сокровищ” так часто поминается дьявол.

Вот Сильвер рассказывает о своём попугае: “Разве только дьявол повидал на своём веку столько зла, сколько мой попугай”. О команде Флинта говорится: “Сам дьявол, и тот не решился бы пуститься с нею в открытое море”. Про самого Флинта говорят: “Рожа у него была, как у дьявола”. В безбожных словах пиратов слышна бравада. Но решающее слово остаётся за песней, которую всё время поют пираты: “Пей, и дьявол тебя доведёт до конца”.

Так и случается: дьявол и ром доводят пиратов до конца.

Например, капитан Флинт. Он-то точно лучше всех знал толк в дьявольской игре. Скажем, соорудил компас из убитого им человека. Но зато слова его любимой песни про дьявола и ром стали приговором ему самому. Так он и умер — страшной смертью, со словами: “Дарби, подай мне рому!”

Последние слова другого пирата, Билли Бонса, — “Время ещё есть” надо понимать наоборот. Нет больше времени у Билли Бонса: в следующую секунду он упадёт мёртвым. Нет больше времени и у пиратов — их время ушло, дьявол их довёл до конца.

Две детали указывают на начало и конец пиратского дела. Во-первых, это чёрная метка, которую Джим хранит на память об Острове Сокровищ. Во-вторых, это попугай, который продолжает кричать “Пиастры!” в страшных сновидениях Джима. Попугай и пиастры напоминают о начале ужасной истории пиратов. Чёрная метка, вручённая Сильверу, возвещает о её конце. В конце пиратской истории поставлена чёрная точка. Больше не будет чёрных меток — это последняя.

Вопросы и задания к XXVIII и XXIX главам

• Обратите внимание на поведение и речь Сильвера. Он и ведёт себя, и говорит всё время по-разному, его интонации меняются в зависимости от ситуации.
• Проследите за меняющейся тактикой Сильвера. Зачем он прибегает к ней, что она ему даёт?
• Как относится Сильвер к Джиму Хокинсу?
• Как Джим Хокинс относится к Сильверу?
• Принимает ли Джим Хокинс игру Сильвера? Избирает ли он какую-либо тактику в разговоре с пиратами? Если да, то какую?
• С какой целью Сильвер заговорил о Библии?

Что прочитать?

• Олдингтон Р. Стивенсон. Портрет бунтаря. М., 1985 (Серия “Писатели о писателях”).