ПАНТЕОН

Маргарита КЕРТЕС,
г. Чернигов,
Украина

Девять песен Михаила Матусовского

Будь на то моя воля, я бы писал слово "песня" с большой буквы.

М.Матусовский

Кто-то из законодателей вкусов безапелляционно определил, что поэты, известные прежде всего как авторы песен, могут претендовать лишь на место во втором ряду. Немного разрядило обстановку творчество создателей авторских песен, но не настолько, чтобы нелепое суждение вовсе исчезло. Мы можем с ним не считаться, а каково самим поэтам? Бывало, их песни распевала вся страна, но называли при этом только композитора. Кто написал «Соловьи» и «Где же вы теперь, друзья-однополчане»? Конечно, Соловьёв-Седой. Он своё имя заслужил, но его заслужил и автор стихов, а многие ли назовут прекрасного русского поэта Алексея Фатьянова, написавшего и «Три года ты мне снилась...», и «В городском саду», и «Когда весна придёт...», ушедшего от нас сорокалетним и всю жизнь с болью относившегося к тому, что литературные мэтры настоящим поэтом его не считают? По-моему, в оценке поэта может существовать лишь один критерий: хорошие стихи он пишет или плохие. Михаил Матусовский, как и Алексей Фатьянов, писал хорошие. Чтобы их положили на музыку, чтобы затем полюбили и запели, им надлежит быть очень хорошими. У обоих названных мною поэтов есть просто стихи, разноплановые и интересные, но, несомненно, всеобщее признание в первую очередь завоевали их песни.

Что привлекает в песнях Михаила Матусовского? В них всегда есть мысль: глубокая, оригинальная, живая, тонкая, смелая, яркая — разная, но непременно искренняя. О чём бы ни писал поэт, он пишет о любви — в самом широком смысле этого слова. Слушая каждую его песню, понимаешь, во имя чего она написана. "Я думаю, неверно утверждать, — читаем в воспоминаниях поэта, — будто бы всем людям изначально свойственны доброта, отзывчивость, мягкосердечие. Если бы это было так, откуда тогда появляются на свете изуверы, вешатели, кошкодавы, хладнокровные убийцы? К сожалению, человек может быть всяким — злым и добрым, жалостливым и безжалостным, и потому-то так важно, чему и как обучали его первые наставники".

Песня «Школьный вальс» (музыка И.Дунаевского) начинается с почти протокольных строк: "Давно, друзья весёлые, // Простились мы со школою, // Но каждый год мы в свой приходим класс". И вдруг мгновенный, но плавный переход — и вальс в честь встречи друзей предваряет чудесная метафора, вызывающая добрую улыбку:

В саду берёзки с клёнами
Встречают нас поклонами.

И на этом фоне — признание в любви первой учительнице. Из книги воспоминаний Матусовского «Семейный альбом» узнаём, что у учительницы был прототип — Мария Семёновна Тодорова, учившая Мишу Матусовского в довоенном Луганске русскому языку и литературе. Они потеряли друг друга из виду, но, услышав «Школьный вальс», Мария Семёновна откликнулась, и поэт узнал, что довелось пережить его учительнице в оккупированной Одессе, где она осталась с детьми (муж погиб в начале войны). "Педагог, человек самой тихой, невоинственной профессии, становится участником подполья, проходящим мимо часовых, проникающим сквозь двойную колючую проволоку, действующим под носом у опытных гестаповцев... Не могу понять, где находила силы маленькая женщина для всего этого..." В рассказе поэта и боль, и гордость, и желание защитить свою учительницу, как и родителей, от всех страданий и бед, но истина в том (и Матусовский её понимает), что эти люди, живя на свете, служат надёжной защитой ему. "Пока у вас есть мать или первая учительница, — обращается поэт к читателю, — вы с полным правом можете считать себя ещё не старым человеком".

«Школьный вальс» был создан раньше, чем Михаил Львович узнал, что происходило с Марией Семёновной в годы войны; песню-воспоминание он посвятил ей как Учителю.

Но где бы ни бывали мы,
Тебя не забывали мы,
Как мать не забывают сыновья.
Ты — юность наша вечная,
Простая и сердечная
Учительница первая моя.

А с берёзками и клёнами в песнях Матусовского мы встретимся ещё не раз. Одна так и называется — «Старый клён» (музыка А.Пахмутовой), он "стучит в стекло, приглашая нас с тобою на прогулку" и снова даря нам лирическую метафору, к тому же создавая такой настрой, при котором ощущаешь радость, ещё не зная, что "снегопад давно прошёл", что небо "безоблачно и чисто", что и песня, и фильм «Девчата», в котором она звучит, расскажут нам о любви. Поэт использует в песне повтор, приближая её этим к народной и делая ещё более задушевной.

Отчего, отчего, отчего мне так светло?
Оттого, что ты идёшь по переулку...
Отчего, отчего, отчего так хорошо?
Оттого, что ты мне просто улыбнулась.

В другой его песне повтор становится сквозным и с каждой новой строфой обретает большую значимость. Речь идёт о песне «Прожектор шарит осторожно по пригорку» (музыка В.Баснера) и её рефрене: "Махнём не глядя, как на фронте говорят". Сначала для обмена имеется "гильза от снаряда, в кисете вышитом душистый самосад", затем предлагается обменяться судьбою, а когда звучат слова: "Покуда тучи над землёй ещё теснятся, // Для нас покоя нет, и нет пути назад", поэт не знает, что можно "махнуть не глядя", если дорога и цель у фронтовых друзей одна. Песня характерна для Матусовского: о суровых буднях войны, о судьбах её участников сказано строго и правдиво, без ложного оптимизма и без трагического надрыва:

Мы для победы ничего не пожалели,
Мы даже сердце, как НЗ, не берегли.

Весной 1941 года Матусовский закончил аспирантуру МГУ, но защита состоялась в отсутствие соискателя: в первые дни Великой Отечественной с Белорусского вокзала он уходит на фронт, рассказав затем в поэзии и прозе не столько о своей фронтовой биографии, сколько о других, в том числе и друзьях по Литературному институту и по школьным годам. Из «Семейного альбома» мы узнаём о друге детства Матусовского, лётчике Владимире Боброве, мужественном и обаятельном человеке, который первую школу прошёл в небе Барселоны, а в годы войны "под какими облаками не приходилось вести ему воздушные бои: разрушенные Ромны, полыхающий Брянск, безлюдный Ржев, обугленная Старая Русса, дважды переходящий из рук в руки Харьков..." Он воевал вместе с легендарным Михаилом Девятаевым и во время тяжёлого ранения друга отдал ему свою кровь — одной группы крови были они и символически, и буквально. Владимир и Михаил находились в небе рядом, когда ведомый Девятаев не смог выполнить приказ ведущего Боброва и покинуть подожжённый самолёт: потерял ориентировку. Затем был плен и фантастический побег Девятаева. Матусовский пишет, что был счастлив увидеть своими глазами, как лётчики встретились... Рядом с поэтом-фронтовиком воевали люди, которые "вошли в войну, ещё не понимая, что дата 22 июня останется для нашего поколения датой, от которой можно будет заново начинать летосчисление". Об этих людях напишут книги, поставят спектакли, сложат песни.

Страницы воспоминаний Матусовского — это неспетые песни и по тематике, и по характеру, и по особому, присущему, естественно, только ему стилю. За год до войны вышла первая книга его стихов «Моя родословная». Песни он стал писать позже.

Правда, была одна, родившаяся в конце тридцатых, к которой он даже музыку вместе с другом сочинил. Потом то ли запамятовал, то ли не принимал песню всерьёз, но она оказалась забытой. Предназначенная, по-видимому, для дружеского круга, а не для широкой аудитории, песня предстала перед ней через десятилетия, ворвавшись в резко изменившуюся жизнь и обретя огромный успех. Михаил Львович до этого момента не дожил, а вдова поэта сказала в одном интервью, что очень признательна певцу Владимиру Маркину, которому и принадлежит возрождение песни «Сиреневый туман». Люди потянулись к бесхитростной, но трогательной песне, где живут любовь и печаль, разлука и тревога, где горит полночная звезда и плывёт сиреневый туман. Я думаю, в этом один из секретов её популярности.

Когда в песнях Матусовского мы находим уже известные нам приёмы и образы, испытываем, наверное, такую же удовлетворённость, как при встрече с добрыми знакомыми. К тому же у нас есть возможность глубже постичь поэтическую манеру автора. Он любит повторы. По его убеждению, их любит сама песня: "Повторы усиливают и укрупняют слово, мысль". И вот мы слышим их вновь и вновь, видим милую сердцу поэта берёзу — это звучит «Берёзовый сок» (музыка В.Баснера), покоряющий акварельной картиной пробуждающейся природы, нежной любовью к родной земле и волнующей композицией. С первыми строками мы входим в весенний лес:

Лишь только подснежник распустится в срок,
Лишь только приблизятся первые грозы,
На белых стволах появляется сок —
То плачут берёзы, то плачут берёзы.

И возникает образ Родины, что щедро поила берёзовым соком своих сыновей, и те, кто сегодня за её пределами, хранят об этом "нетленную память". "Нам часто приходилось бывать у бойцов, — пишет Матусовский, — несущих воинскую службу вдали от Отчизны, где воспоминания о родных краях приобретают особую, щемящую остроту". Поэт верен себе: в песне нет ни бодряческих, ни пессимистических нот, а есть тонкое понимание настроения мечтающих о доме людей и такое же умение это настроение выразить.

Открой нам, Отчизна, просторы свои,
Заветные чащи открой ненароком
И так же, как в детстве, меня напои
Берёзовым соком, берёзовым соком.

Берёзовый сок проходит сквозь песню как символ — сначала весны, затем Родины.

Песне повезло в сценической жизни: её поют «Песняры» — и этим всё сказано. Благодаря блистательному исполнению ансамбля, вспоминает Матусовский, стала знаменитой и песенка о Вологде, которая поначалу прошла незаметно. Жаль, что ушедший из жизни композитор Б.Мокроусов этого уже не услышал.

С добрым чувством говоря о всех исполнителях его песен, об одном поэт отзывается с восхищением. Когда была написана «С чего начинается родина» (музыка В.Баснера), "надо было найти такого актёра, который бы... стал одним из равноправных авторов". И таким равноправным автором стал Марк Бернес, чья самоотверженная работа над песней, а затем исполнение её и определили отношение к нему поэта.

Строка "С чего начинается родина", по словам Матусовского, подсказывала множество ответов. Например: "С простого того ручейка, с которого в тихом селении возникла и Волга-река", "А может, она начинается с землянки твоей фронтовой, где умер в кольце окружения товарищ единственный твой". Очень хорошие строки, но я рада, что в песню вошли другие: здесь первая привязывает к месту, вторая — к поколению. И то и другое чтимо нами, но «С чего начинается родина» воспринимается как лирический монолог каждого, кто вырос на нашей земле, откуда бы он ни был родом и к какому поколению ни принадлежал. Нужно было обладать мудростью философа, чуткостью психолога и мастерством художника, чтобы так лаконично и просто сказать о дорогом и памятном для всех.

С чего начинается родина?
С картинки в твоём букваре,
С хороших и верных товарищей,
Живущих в соседнем дворе.

А может, она начинается
С той песни, что пела нам мать,
С того, что в любых испытаниях
У нас никому не отнять.

С чего начинается родина?
С заветной скамьи у ворот,
С той самой берёзки, что во поле,
Под ветром склоняясь, растёт.

А может, она начинается
С весенней запевки скворца
И с этой дороги просёлочной,
Которой не видно конца.

С чего начинается родина?
С окошек, горящих вдали,
Со старой отцовской будёновки,
Что где-то в шкафу мы нашли.

А может, она начинается
Со стука вагонных колёс
И с клятвы, которую в юности
Ты ей в своём сердце принёс...

С чего начинается родина...

Последняя строка без ответа. Поэт словно даёт возможность каждому из нас продолжить необъятную тему чем-то своим, личным, достойным памяти.

Хранить память — потребность и самого Матусовского, и его героев. Потребность и умение. "Боже, какими мы были наивными, // Как же мы молоды были тогда..." Кто-то вложит в эти слова лёгкую иронию, кто-то произнесёт их с глубокой грустью, кто-то, оглянувшись назад, острее ощутит боль сегодняшнего дня, кто-то в былом обретёт духовные силы. Но во всех случаях это воспоминания, и им посвящён романс, созданный Матусовским для телефильма В.Басова по пьесе Михаила Булгакова «Дни Турбиных» (музыка В.Баснера). Романс обращён вроде бы ко всем нам, потому что строки "Годы промчались, седыми нас делая...", "Белой акации гроздья душистые // Неповторимы, как юность моя", близки (или станут близки) каждому и у каждого вызывают ворох ассоциаций.

Вместе с тем романс органично вплетается в ткань фильма, отражая душевное состояние семьи Турбиных, попавших под жестокий пресс гражданской войны, когда безвозвратно рушится всё, чем они жили раньше. Достичь такого гармоничного слияния романса с телефильмом, более того — с произведением Булгакова, мог лишь поэт, глубоко почувствовавший и понявший мир, в котором жили булгаковские герои: "На столе чашки с нежными цветами снаружи и золотые внутри... Скатерть, несмотря на пушки и на всё это томление, тревогу и чепуху, бела и крахмальна... и в декабре, теперь, на столе, в матовой, колонной, вазе голубые гортензии..." (М.Булгаков «Белая гвардия»). Такие люди среди воя и грохота, перед пугающей неизвестностью способны и сберечь человеческое достоинство, и дорожить памятью о пении соловья и о саде, что "умыт был весенними ливнями", и испытывать пьянящую радость, вспоминая, как "белой акации гроздья душистые // Ночь напролёт нас сводили с ума".

Многие убеждены, что в телефильме звучит старинный русский романс, а не творение наших современников, но оно (творение), как рассказывал Михаил Львович, и должно было оказаться в одном ряду с романсами, даже походить на какой-либо из них. Поэт избрал популярный в начале века городской романс «Белой акации гроздья душистые вновь аромата полны...» (как поэтическое произведение, романс Матусовского значительно превзошёл образец). Почему выбор пал на «Белую акацию»? Может быть, легла на душу поэту начальная строка — она затем дважды звучит в его романсе. Может быть, на мысль натолкнула белая акация, растущая возле дома Турбиных. Кто знает?.. В романсе, как и в других песнях, о сложных и горьких моментах в жизни людей, об их восприятии происходящего поэт говорит очень тактично, без бурного выражения чувств. И степень драматизма ощущаешь сильнее.

Хочу коснуться ещё одного свойства поэтического мастерства Матусовского: почти во всех песнях можно увидеть "переключение" местоимений: "...чем с тобой мне на прощанье обменяться..." — "...мы научились под огнём ходить не горбясь..."; "...Родина щедро поила меня берёзовым соком..." — "...мы трудную службу сегодня несём..."; "...с той песни, что пела нам мать..." — "ты ей в своём сердце принёс..."; "...соловей нам насвистывал..." — "...неповторимы, как юность моя..." и так далее, причём этот переход от "я" к "мы", от "мы" к "ты" и оправдан, и, главное, совершенно незаметен, словно само собой распределилось, от чьего имени следует произнести те или иные строки.

Безусловно, есть песни, в которых лирический герой говорит только от своего имени:

Я, как в годы давние, опять
Под окном твоим готов стоять,
И на свет его лучей
Я спешу всегда быстрей,
Как на свиданье с юностью своей.

«Московские окна» (музыка Т.Хренникова) — вот уже более сорока лет одна из любимых песен и слушателей, и исполнителей. О творческом содружестве с композитором Матусовский вспоминал с весёлым наслаждением (ими совместно были также написаны песни к фильму «Верные друзья») — не потому, что песни чуть ли не сами слагались, нет, они, как обычно, требовали поиска и труда, но обстановка, создаваемая Тихоном Николаевичем, была настолько непринуждённой, настолько раскованной, что работалось легко.

В «Московских окнах» нас вновь встречают до необычайности правдивые и меткие образы ("...заветный свет храня, // И волнуя, и маня, // Они, как люди, смотрят на меня") и образы-символы: светящиеся окна притягательны сами по себе, но лирическому герою они дороги прежде всего не этим, и будь окна даже затенёнными, всё равно излучали бы свет:

Здесь живут мои друзья,
И, дыханье затая,
В ночные окна вглядываюсь я.

"В работе над песней, — писал Матусовский, — очень важно найти какую-то одну главную опорную строку, которая могла бы стать ключевой строкой всего песенного стихотворения... Когда были найдены строки: «Он мне дорог с давних лет, и его яснее нет, московских окон негасимый свет», — я уже знал, что песня получится".

Поэт родился в Донбассе, но Москву, в которой прошли его студенческие годы, которая проводила его на войну и встретила после неё, в которой он прожил большую часть жизни, любил преданно и искренне. Москву и Подмосковье, "с его скромными, неторопящимися реками, прохладными лесами и всеми земляничными, ореховыми и грибными местами, с эхом, готовым откликнуться на ваш зов совсем с другой стороны, откуда вы вовсе не ждёте ответа".

Как поэт объяснился в любви Подмосковью, знает весь мир. То есть вряд ли все те, кто пел эту песню на улицах африканских городов и на Филиппинах, в трагической Хиросиме и на свадебном торжестве в Италии, в токийском ресторане и в сумраке Венеции — всюду, где Матусовскому и Соловьёву-Седому довелось услышать свои «Подмосковные вечера», знают имена композитора и поэта, но они знают и любят их песню, и она для них — визитная карточка России. И нет выше награды для авторов, писал Матусовский, чем повстречать своё детище за тысячи километров от родного дома.

«Подмосковные вечера» — это совершенство гармоничного единения стиха и музыки, и если, по мнению поэта, "мелодия обязательно должна жить где-то внутри стихотворных строк, и задача композитора... безошибочно точно угадать эту мелодию", то здесь композитор и поэт безошибочно угадали друг друга.

Матусовский использовал в песне приём, который, как пишет Михаил Исаковский, присущ песням народным, а также встречается в стихах Бальмонта и некоторых других поэтов, — своеобразное построение поэтической фразы, что-то утверждающей и одновременно отрицающей. Этим, считает Исаковский, поэт достиг "большой лиричности и большой художественной выразительности". Матусовский всегда тяготел к особенностям народного стиха, а во время работы над «Подмосковными вечерами» ему вспоминались частушки Лидии Руслановой и их припевки: "лодка едет и не едет", "милый любит и не любит". Аналогичные строки звучат в песне, органично вписываясь в неспешно-плавное повествование, и воспринимаются как аккомпанемент к настроению лирического героя, которому так хорошо в вечернем саду Подмосковья и так хочется о чувствах своих поведать всем:

Если б знали вы, как мне дороги
Подмосковные вечера.

Он любуется речкой, что "вся из лунного серебра", и кажется, что она "движется и не движется", наслаждается едва доносящейся песней, которая "слышится и не слышится", а милой, что смотрит искоса, видимо, долго ожидая заветных слов, искренне признаётся: "Трудно высказать и не высказать // Всё, что на сердце у меня". Образ подмосковных вечеров, столь дорогих лирическому герою, воплощён и в его просьбе, обращённой к любимой:

...пожалуйста, будь добра,
Не забудь и ты эти летние
Подмосковные вечера.

"Песня требует хрестоматийной простоты, — писал Михаил Матусовский, — акварельности всех красок, соразмерности всех частей, органичности перехода запева в припев, полной естественности и непосредственности". «Подмосковные вечера» ответили требованиям поэта, завоевав при этом сердца миллионов.

О своём соавторе, В.П. Соловьёве-Седом, поэт говорит с необычайной теплотой, преклоняясь перед его талантом и просто любя как человека. Матусовскому посчастливилось работать с выдающимися композиторами: Исааком Дунаевским и Борисом Мокроусовым, Александрой Пахмутовой и Тихоном Хренниковым. Наибольшее количество песен он создал совместно с Вениамином Баснером, среди них и песня особой, неповторимой судьбы.

История её создания связана с реальным фактом Великой Отечественной. "Это был бой, — пишет Михаил Матусовский, — не за крупный населённый пункт и не за стратегически важный водный рубеж... схватка шла за маленькую высоту, которая на карте была отмечена только цифрой. Но для людей, которые здесь дрались и умирали, это было сражение и за Москву, и за Сталинград, и даже за Берлин". Рассказал военному корреспонденту Матусовскому о битве восемнадцати воинов вблизи городка Бетлица редактор дивизионной многотиражки Николай Чайка, и, по признанию поэта, не случись этого, никогда не смог бы написать он свою песню. Потом уже от чудом уцелевшего в этом побоище Константина Власова (в живых осталось не трое, как поётся в песне, а двое: Власов и Герасим Лапин) он узнал о подробностях боя, о подвиге Николая Голенкина, который, будучи тяжело раненным, отвлёк огонь на себя и был убит. "Да что там говорить, мы не смогли поведать и одной сотой того, о чём следовало бы рассказать про защитников Безымянной".

Неизвестно, стоял бы сейчас этот памятник у деревни Рубеженка, если бы не песня. Она прозвучала в 1963 году, а 16 сентября 1966 года Михаил Матусовский был в числе приглашённых на открытии памятника бойцам 139-й стрелковой дивизии на высоте Безымянная. Собралось множество людей: и мальчишки, видевшие войну только в кино, и фронтовики, и вдовы тех, кто остался на полях сражений, и ветераны 139-й дивизии во главе с бывшим командиром, генерал-майором Кирилловым, и родственники тех шестнадцати, "чьи имена теперь навечно вырезаны на одной из граней памятника". А на другой грани врезаны в камень слова:

Мы не забудем, не забудем
Атаки яростные те
У незнакомого посёлка,
На безымянной высоте.

Если бы роль песни «На безымянной высоте» ограничилась лишь тем, что благодаря ей увековечен подвиг воинов, и тогда эта роль была бы великой и прекрасной. Но песню поют по сей день не поэтому. Её суровый ритм, чеканный слог, простые слова солдатского рассказа, врезающиеся в память образы обжигающего боя ("Дымилась роща под горою, // И вместе с ней горел закат...", "Светилась, падая, ракета, как догоревшая звезда...", "...вновь я вместе с ними // Стою на огненной черте..."), трагический в своей внешней обыденности рефрен потрясают и сегодня. И сколько бы раз ни исполнялась песня, причём людьми разных поколений, всегда по-особому замирает зал.

Я бы советовала коллегам приобщать учащихся к песенной классике вообще и к песням Михаила Матусовского в частности: это наша история, наша культура и наша литература; к тому же, обращаясь к наследию поэта, ребята получат возможность постичь и художественное дарование Матусовского, и высокий нравственный смысл каждой сложенной им песни.

"Людям нужны песни. Они заставляют думать" — так писал поэту автор одного из писем. Мы позволим себе заметить, что, к сожалению, думать, как и чувствовать, заставляют не все песни. Тем важнее научить ребят слушать песни настоящие.

"Пока живут на свете люди, встречающие ранние рассветы, собирающие в поле цветы, влюбляющиеся и назначающие друг другу свидания, склоняющиеся над колыбелью и отмечающие серебряные свадьбы, — будут на земле существовать и песни"

Михаил Матусовский