Архив
ПОЧТОВЫЙ ЯЩИК
Себестоимость образа
Здравствуйте, уважаемая редакция!
К сожалению, не имеем возможности обратиться лично к автору статьи “Учитель словесности: мужское это дело” (“Литература”, № 7, 2002), так как, что странно и неожиданно, статья оказалась без подписи. Заголовок этой статьи привлекает сразу, потому что вопрос о преподавателях-мужчинах не раз поднимался в печати и на радио. Вряд ли вызовет сомнение тот факт, что мужчина в школе — явление редкое и потому интересное. Сомнение вызывает то, какая оценка дана в статье герою фильма С.Ростоцкого “Доживём до понедельника”.
Не секрет, что фильмы о школе всегда становятся любимыми, их смотрят с удовольствием и взрослые, и дети: одни — вспоминая прошлое, другие — невольно сравнивая увиденное с настоящим. По нашему мнению, лучшим фильмом о школе среди хороших других уже много десятилетий остаётся “Доживём до понедельника”. И этот факт как раз в статье не отрицается (“бесспорная классика”, “шедевр кинодраматурга и режиссёра”, “блистательное исполнение”). И вдруг совершенно неожиданно следует вывод: “И понадобились годы и годы, испытание застоем и другими общественными потрясениями, чтобы понять: перед нами не мудрый и дальновидный наставник, а себялюбивый демагог и ловко прячущийся от самого себя конформист”.
Опрометчивыми нам кажутся слова неизвестного автора: “Охладев к Илье Семёновичу, мы всё равно не перестали любить учителя как такового”. Неясно, от имени кого выступает автор и какого учителя не перестал он любить? А главное, кто дал ему право так безапелляционно, вскользь говорить о герое фильма как о “себялюбивом демагоге и ловко прячущемся от самого себя конформисте”?
В чём же тогда гениальность фильма? Уж не в образе ли учителя физкультуры, произнёсшего две-три фразы в фильме, действительно симпатичного, но, согласитесь, недалёкого?
Разве содержание фильма позволяет так уничижительно отзываться о герое В.Тихонова? Ведь Илья Семёнович страдает не от уязвлённого самолюбия; он видит то, что не видит “грубоватый внешне” директор школы, который, кстати, имеет иное, чем автор статьи, мнение о своём фронтовом друге. Илье Семёновичу дано почувствовать глубже свои и чужие ошибки (от своих он страдает больше). Он видит непрофессионализм тех, кто работает рядом с ним, и не может мириться с этим. Его не оставляет равнодушным судьба ученика, его тревожит то, что он не всё сделал как учитель для воспитания его личности. И потому так грустно звучит “Иволга” в пустом школьном зале... И это называется конформизмом?
Финал фильма: крупным планом глаза детей, тревожные, ждущие, верящие — главное доказательство того, что этот учитель любим детьми и нужен им.
Дети умеют отличать правду от лжи, притворство от искренности. А умеют ли это взрослые?
Такое письмо пришло недавно в редакцию. Местное, из Москвы. Подписано: “Учителя русского языка и литературы Касимова Антонина Семёновна, Маевская Ольга Станиславовна, Чуева Татьяна Михайловна”. Правда, это, по внешности коллективное обращение всё, включая подписи, выполнено одной рукой — судя по адресу на конверте, его писала Ольга Станиславовна Маевская. Отмечаю это лишь в связи с тем, что скажу далее.
Действительно, заметка “Учитель словесности: мужское это дело”, в отличие от только что прочитанного вами письма, появилась в газете без имени автора. Но это не технический огрех, не попытка кого-то спрятаться от читателя. Дело обстоит проще. У этой заметки несколько авторов: редакторы “Литературы” Сергей Владимирович Волков, Римма Анатольевна Храмцова и ваш покорный слуга. Получилось так, что идея одного из нас сказать доброе слово о мужчинах-учителях была горячо поддержана всеми, заметка писалась, дописывалась и переписывалась, постепенно приобретая вид общередакционного материала, которые, по сложившейся традиции, выходят без подписи.
Но поскольку именно я был редактором того номера и именно мне принадлежат строки о фильме “Доживём до понедельника”, мне и отвечать.
Скажу сразу, моя точка зрения на кинематографического героя Вячеслава Тихонова учителя истории Илью Семёновича Мельникова не разделяется Риммой Анатольевной. Но всё же я, лишь по праву своей принадлежности именно к мужской части педагогического сообщества, настоял на том, чтобы она была выражена. И вот почему.
Есть в фильме сцена, где Илья Семёнович говорит о высокой себестоимости слова. Ученики слушают. Однако есть в фильме и другая сцена, где тот же Илья Семёнович идёт к взбунтовавшемуся классу, за школу, и вновь начинает говорить... Молчание было ему ответом. Затем появляется юная учительница английского языка и... и просит у этих негодных девятиклассников прощения. Вводя в шок Илью Семёновича и полностью покоряя бунтарей. Дальнейшее все помнят. Учитель истории в одиночестве бредёт прочь.
Да, я за то, чтобы российская школа привлекла в свои классы как можно больше учителей-мужчин. Но совсем не хочется, чтобы в школу приходили мужчины не по призванию, оттого, что школа оказалась их последним прибежищем в попытках трудоустройства, мужчины, которые не могут справиться со своими профессиональными комплексами. Можно сколько угодно — и красно! — рассказывать о декабристах и лейтенанте Шмидте и при этом оставаться глухим к собственной жизни, к тем, кто рядом. К тем, кто стал твоими учениками.
Я ничуть не лукавил, называя фильм “Доживём до понедельника” шедевром. Он и есть шедевр именно потому, что созданные в нём образы не имеют плоской однозначности, каждый из них — живой. И нам ли, профессиональным филологам, смешивать литературу и жизнь, искусство и действительность?! В жизни такого Илью Семёновича пожалеешь... Но, как говаривал один писатель, яблоки рисуют не затем, чтобы мы их хотели скушать. Для чего-то другого.
А Вячеслав Тихонов — артист выдающийся. Но, проливая слезу, когда на телеэкране Штирлиц приходит на визуальное свидание со своей супругой, разве совсем забывают зрительницы о том, что в далёком и вечно близком 1945 году миллионы реальных жён, матерей, сестёр уже остались наедине с похоронками на столь же реальных, своих родных мужчин-воинов?!