ШКОЛА В ШКОЛЕ

Наталья БЕЛЯЕВА,
г. Тверь

Готовимся к сочинению

Стихотворениe А.А. Ахматовой “Покорно мне воображенье...”: от анализа текста к культурологическому контексту

Стихотворение А.А. Ахматовой “Покорно мне воображенье...” написано в селе Слепнёво Бежецкого уезда Тверской губернии, принадлежавшем её свекрови Анне Ивановне Гумилёвой. Анна Ахматова бывала в нём каждое лето со времени замужества до 1925 года. Большой цикл стихотворений А.А. Ахматовой, написанных в эти годы, имеет помету “Слепнёво”.

В стихотворении два ключевых образа: “я” и “вы”. “Я” — это лирический субъект текста, она. “Вы” — адресат её послания, он. Он и она разлучены. Между ними большое расстояние. Она — “в тверском уединеньи”. Он — “на левом берегу Невы”. Она пребывает “в тверском уединеньи” добровольно, она называет это уединенье “своим”. Он — “на левом берегу Невы”, потому что он — пленник “прекрасных рук”, которые, вероятно, держат его около себя. Разлука тяжела для неё, но воспоминания о нём приносят ей не радость, а горечь — “я горько вспоминаю Вас”. Почему же она вспоминает его с горечью? Только ли из-за разлуки или из-за чего-то ещё? Ответ — в конце второй строфы и в третьей:

Случилось, как хотели Вы,
Вы, приказавший мне: довольно,
Поди, убей свою любовь!

Если слово “любовь” понимать здесь в словарном значении, то смысл сводится к следующему: он предложил ей расстаться, убить свою любовь, забыть её, потому что он — пленник других прекрасных рук. Но ситуация, кажется, сложнее: об этом говорит хотя бы тот факт, что он везде назван на “вы” — значит, их отношения не достаточно близкие. Заметим также, что в четвёртой строфе тема смерти связывается со стихами, поэтическим творчеством. Она — поэт. “И если я умру” — речь, конечно же, не о физической смерти, а о поэтическом молчании, прекращении творчества, — то он никогда уже не узнает о её стихах: они не смогут родиться, стать реальностью, “звенящими” словами.

Если проанализировать глагольные формы и именные части сказуемых, то можно заметить, что большая их часть связана со словом “я”. Она “вспоминает”, и это ей удаётся. Мысленно вспоминая о нём, она в своём воображении “рисует” его серые глаза. Горечь воспоминаний, приказ “убить свою любовь” привели к тому, что она “тает”, она “безвольна”. Глаголов и глагольных форм, связанных с ним, значительно меньше: “как хотели Вы”, “Вы, приказавший мне: довольно, // Поди, убей свою любовь!” Глагол “хотели” и причастие “приказавший” стоят в прошедшем времени. Он — в прошлом. А она — в настоящем: “вспоминаю”, “таю”(и глаголы, и связки именных сказуемых стоят в настоящем времени). А что же в будущем? В будущем — её стихи, которые будут рождаться, даже если она не будет писать и печататься. Ведь стихи не придумываются, они появляются в воображении поэта, их диктует Муза, а поэты только помогают им стать звенящими, то есть слышимыми всеми. Все глаголы четвёртой строфы стоят в будущем времени.

Есть ещё один ключевой глагол — “случилось”. Он безличный: то, что случилось — это объективное действие, которое происходит само по себе. Он считает, что ей не следует заниматься поэзией (“умру” как поэт — это логическое следствие из его приказа “убей”), но “всё сильней скучает кровь”. А когда что-то становится “сильней”, то это значит, что процесс идёт, он не закончен. Кровь “скучает”, и это не может продолжаться бесконечно. Это состояние должно завершиться, потому что “ещё не сказанные слова” всё равно станут “звенящими” — если это сделает не она, то кто же?

Для более глубокого понимания стихотворения важным становится не только его текстовой, структурно-семантический аспект, но и внетекстовые, культурологические реалии. Стихотворение “Покорно мне воображенье…” имеет датировку “Июль 1913, Слепнёво”, что указывает на его связи с тверским краем (вспомним также строчку “В моём тверском уединеньи”). Стихотворение не имеет посвящения, но, по мнению текстологов, было первым из ряда посланий, обращённых к Николаю Владимировичу Недоброво, другу и покровителю Ахматовой, автору одной из лучших статей о её творчестве, опубликованной в 1915 году в журнале “Русская мысль”.

Долгое время это стихотворение считали обращённым к Блоку, но исследователи творчества А.Ахматовой пришли к иному выводу. Так, литературный критик Ю.Л. Сазонова-Слонимская подчёркивает, что в перифразе “прекрасных рук счастливый пленник” Ахматова обращалась именно к Недоброво: о прекрасных руках его жены говорилось часто, это как бы было её особенностью. Недоброво мог быть назван пленником по своей обычной покорности жене, которую он часто называл “императрицей”. (См.: Анна Ахматова. Собр. соч.: В 2 т. М.: Правда, 1990. Т. 1. С. 374.) Многие стихи Ахматовой, особенно с пометой “Слепнёво”, имеют посвящение из инициалов имени, отчества и фамилии Недоброво — Н.В.Н. Ни на одном из стихотворений нет его имени полностью: вероятно, автор его умышленно скрывает.

Эпитет “знаменитый” не мог быть применён к мало печатавшемуся Недоброво и либо является дружеским преувеличением, либо выдаёт желание направить критику по ложному следу. Кроме того, в определении “знаменитый современник” угадывается элемент лёгкой иронии над увлечением Недоброво своей родословной, которую он возводил к Пушкину. Ахматова не случайно почти цитирует фразу из известного пушкинского письма: “Я скучаю в моём псковском уединении”. А одно из стихотворений А.Ахматовой слёпневского цикла тоже называется “Уединение”.

Ахматову и Недоброво связывали сложные чувства. Многое в их отношениях скрыто под завесой тайны, но о своеобразном споре о сути поэтического творчества мы можем говорить с достаточной степенью достоверности. В одном из стихотворений слепнёвского цикла — “Нам свежесть слов и чувства простоту…” (1916), полемическом послании, обращённом также к Недоброво, — Ахматова, уже познакомившаяся к этому времени с рукописью статьи о её творчестве, выражает своё отношение к некоторым её положениям. Вторую строфу:

Но не пытайся для себя хранить
Тебе дарованное небесами.
Осуждены, и это знаем сами,
Мы расточать, а не копить —

можно понять только соотнося её с цитатой из статьи Недоброво: “Тот, кому поэзия — спаситель жизни, из боязни очутиться вдруг беззащитным не распустит своих творческих способностей на наблюдательские прогулки по окрестностям и не станет писать о том, до чего ему мало дела, но для себя сохранит всё своё искусство”. Эти суждения явно противоположны, Ахматова полемизирует в них с мнением Недоброво и берёт себе в союзники Пушкина; его строки о пророческой миссии поэта она перефразирует в концовке стихотворения:

Иди один и исцеляй слепых,
Чтобы узнать в тяжёлый час сомненья
Учеников злорадное глумленье
И равнодушие толпы.

Н.В. Недоброво прожил всего 37 лет (1882–1919) и умер 3 декабря 1919 года от туберкулёза. В октябре 1916 года в Севастополе Ахматова пишет стихотворение, навеянное свиданием с Недоброво в Бахчисарае. Критик приезжал туда из Ялты, где лечился от туберкулёза. Ахматова называет Бахчисарай — “наш последний звёздный рай”, где они вспоминали “с отрадой” “царскосельские сады”. В финале стихотворения есть такие строки:

Чтобы тень прощальной боли
Дольше в памяти жила,
Осень смуглая в подоле
Красных листьев принесла

И посыпала ступени,
Где прощалась я с тобой
И откуда в царство тени
Ты ушёл, утешный мой.

В них Ахматова говорит о герое как об умершем, однако Недоброво умер лишь три года спустя. Ахматова в этих строчках как бы невольно предсказала смерть своего друга и потому считала себя отчасти виновной в ней. О кончине Недоброво ей сообщил О.Э. Мандельштам, который только в 1920 году мог пробраться из Крыма в Петербург. Критики считают, что страдальческая тень Недоброво не отпускала Ахматову всю жизнь. Чувство вины перед ним — один из источников темы взыскующей совести во всей её последующей поэзии.

Н.В. Недоброво мало печатался и как поэт был известен лишь в узком кругу литераторов. В соответствии с требованиями времени он придавал большое значение технической стороне художественного произведения, безупречности его художественной формы. А.А. Ахматовой он посвятил виртуозный по форме сонет, называемый “зеркальным”, — его можно читать и с начала, и с конца:

Законодательным скучая взором,
Сквозь невниманье, ленью угнетён,
Как ровное жужжанье веретён,
Я слышал голоса за дряблым спором.
Но жар души не весь был заметён.
Три А я бережно чертил узором,
Пока трёх черт удачным уговором
Вам в монограмму не был он вплетён.
Созвучье черт созвучьям музыкальным
Раскрыло дверь — и внешних звуков нет.
Ваш голос слышен в музыке планет…
И здесь при всех, назло глазам нахальным,
Что Леонардо, я письмом зеркальным
Записываю спевшийся сонет.

“Три А” в тексте сонета — это монограмма имени, отчества и фамилии Анны Андреевны Ахматовой: как видим, и здесь стихотворение строится вокруг тайного, зашифрованного имени дорогого для поэта адресата.