На обломках цивилизации

Не раз меня спрашивали: не надоело ли мне заниматься собиранием разнообразных “ляпов”?

Что ответить на это? Нам многое в жизни надоедает, но это — жизнь. Тем более что ничего собирать не приходится. “Ляпы” эти валяются повсюду, не спотыкаться о них удаётся плохо.

А проблема не сводится к неряшливому или небрежному обращению многих пишущих и говорящих с фактами. Дело даже не в том, что сегодня человеку, претендующему на печатное или электронное тиражирование своей продукции, не стыдно быть невежественным. Благая и необходимая отмена цензурных стеснений заодно уничтожила, как это зачастую бывает у нас на Руси, и совершенно необходимую систему проверки идущих в мир сведений. Что незаметно, но очень быстро привело культуру в интеллектуальное запределье.

Вот в еженедельнике “Версия” (№ 7; 19–25 февраля. С. 9 и далее) журналист Николай Добрюха, давно добивающийся славы лучшего публициста среди золотарей и лучшего золотаря среди публицистов, вновь выкладывает на страницы издания, с каждым номером приобретающего всё более пикантный запах, новый свой продукт под наименованием “Берия против Сталина”. Не стану здесь пересказывать подробности “открытия” изыскателя (они известны со времён оттепели — и не только въедливым историкам). Его “сенсация” — “Сталин был лишён власти в результате государственного переворота за три дня до своей смерти” (надо бы уточнить: объявленной смерти, а также содержание понятия “государственный переворот”) — едва ли станет сногшибательной, несмотря на вожделение автора. Но то, как пишет Добрюха о Сталине, забавно:

“…Всё выглядело зловеще. Как только они поделили власть и лишили власти Его, они тут же отправились (каждый со своей новой, отобранной у Него, властью!) к Нему в дом… наблюдать: как Он будет умирать и когда Он умрёт. И они, облечённые только что отобранной у Него властью, приехали и смотрели, как Он борется со смертью и как смерть побеждает Его. И дождавшись, когда Он скончается (грамматика, явно ломающая сакральность! — Д.В.), каждый взялся за своё…” И так далее.

Орфографическое новшество Николая Добрюхи объяснимо: евангелистом стать не получилось, зато никто не помешает поиграть с бесенятами. У издателей “Версии” чувство вкуса, как видно, напрочь отбито, а предупреждение о лжехристах и лжепророках прозвучало давным-давно…

Всем, должно быть, памятна скандальная акция “Идущих вместе” по обмену у населения неугодных этому движению книг на угодные и многочисленные дискуссии в связи с ней. Одна из них происходила на НТВ, в передаче Савика Шустера “Свобода слова”. Критик Владимир Бондаренко в своей статье под названием “Чумка на обе ваши будки” (“Завтра”. № 7 с.г. С. 1) пишет по этому поводу: “...смотрю, как умело Ерофеев ведёт саморекламу. Его-то никто нигде ни на кого менять не собирался”. Ну как же: вначале “Идущие” собирались обменивать и его, Виктора Ерофеева, произведения (наряду с Сорокиным, Пелевиным и почему-то Карлом Марксом), чему, он, “Викер”, как мы видели, был несказанно рад, ибо тут же стал лучше раскупаться. Далее разобиженный таким поворотом дел критик пеняет Александру Шаталову, что тот ни разу не пригласил на свою телепередачу “Графоман” Распутина, Личутина, Проханова, Бондарева, Есина, Зульфикарова и ещё с полдюжины писателей, которых Бондаренко относит к “подлинно русским”. Ну, как минимум один из них — Сергей Есин, помнится, не так давно в “Графомане” выступал... В довершение Бондаренко утверждает: “За последние пятнадцать лет не было присуждено ни одной Государственной премии представителям русской национальной литературы”. Неужто, например, Борис Можаев (Госпремия за 1989 год), Александр Солженицын и Юрий Кузнецов (оба — 1990), Виктор Астафьев (1991, 1995), Николай Тряпкин (1992), Владимир Маканин (1999) — менее “русские национальные писатели”, чем, скажем, тот же Тимур Зульфикаров или даже Юрий Бондарев? Замысловатые, однако, критерии — впрочем, полностью соответствующие тому состоянию интеллектуальной безответственности, которое воцарилось в мире постсоветской культуры.

Что уж здесь говорить о “ляпах” помельче?! Разве что, упоминая об одних, остеречь коллег от производства других. Надежда, конечно, слабая, но всё же…

“Общественно-политическая газета” “Stringer” (Стрингер), сообщает своим читателям (№ 1/2002. С. 32), что “будущий Нобелевский лауреат — Владимир Набоков” опубликовал 11 мая 1924 года в “берлинской русскоязычной “Руси”” свой кроссворд-“крестословицу”. Ну и ну!

Во-первых, Набокова Нобелевской премии так и не удостоили, как бы того ни хотелось его неначитанным поклонникам.

Во-вторых, в Берлине 1924 года никакой русскоязычной “Руси” не было. В 1920 году в этом городе “оторванные от родины” русские выпустили два номера журнала “Русь”, на том издание прекратилось. Существовало другое издание — газета “Руль” (1920–1931) с иллюстрированным воскресным приложением “Наш мир”, где и печатал Набоков свои “крестословицы”.

В воспоминаниях известной переводчицы Евгении Кацевой “Мой личный военный трофей” (“Знамя”. 2002. № 1. С. 150–151) рассказывается о радистке-разведчице в годы Великой Отечественной войны, эстонке Леэн Кульман, посмертно удостоенной звания Героя Советского Союза. “…Кстати, это единственный Герой Эстонии”, — замечает Е.А. Кацева. И ошибается: “Звания Героя Советского Союза удостоены 12 эстонских солдат и офицеров” (источник сведений — Большая Советская Энциклопедия. 3-е изд. М., 1978. Т. 30. С. 264).

А “Литературная газета” (№ 4 с.г. С. 2) в своём некрологе, посвящённом памяти Астрид Лингдрен, называет, перечисляя её произведения, “дилогию о Малыше и Карлсоне”, тогда как это — трилогия (давно и полностью у нас издаваемая). В том же номере газеты Леонид Жуховицкий в статье “Сколько столиц нужно России” утверждает следующее: “Во Франции сразу несколько мировых столиц. Париж — столица и страны, и моды, Страсбург — столица Европы, Марсель — портовая... Монте-Карло — игорная...” Вообще-то город Монте-Карло находится не во Франции, а в суверенном государстве Монако...

Режиссёр Андрей Смирнов, выступая на ток-шоу “Культурная революция” (канал “Культура”, 7 февраля с.г.; 10:45), где заявленная тема звучала так: “Никто не хочет знать настоящую историю”, рассказывал о своём покойном друге писателе Борисе Можаеве. Можаев, сказал он, родом из села Пителина Рязанской области, знаменитого своим восстанием 1918 года. На самом же деле крестьянское восстание, описанное Можаевым в романе “Мужики и бабы”, произошло там, конечно, в 1930 году — в ответ на сплошную принудительную коллективизацию.

Поистине: хотим ли мы знать?!