КНИЖНАЯ ПОЛКА

Сергей Бирюков. ПОЭЗИЯ РУССКОГО АВАНГАРДА М.: Издательство Руслана Элинина, 2001. 286 с.

Опытные преподаватели не любят хрестоматии и благосклонны к антологиям. Понятно, почему: от хрестоматий у школьников впечатление такое, как от общения с автомобилем, — на водительском месте папа посидеть разрешил, но тем дело и кончилось. Антологии честнее: здесь тебе не только дали подержать бутылку, но и позволили отхлебнуть.

Да простят мне коллеги антипедагогическое, может быть, сравнение, но ведь авангард на то и авангард, чтобы идти хотя бы чему-то наперерез. Или, как определял его сущность один из столпов отечественного андер-граундa 1970-х годов Влад Карев, авангард — это очень просто: сделай то, чего до тебя в искусстве не было. Очень просто!

Сергей Бирюков — настоящий авангардист. Он не только его практик и историк в одном лице. Он попытался стать его теоретиком, что невозможно по определению, приведённому выше. Авангард, обузданный систематической теорией, становится графоманией. Проверено. Бирюкову, самобытному поэту, таковая не грозит, но ведь кто-то и вправду поверит, что у авангарда есть осваимая с практическими целями поэтика. Страшно!

Поэтому рецензируемую книжку, в высшей степени интересную, полезнее читать со второй части, антологической, где собраны стихотворения (или просто: творения) русских поэтов-авангардистов — от Елены Гуро и Велимира Хлебникова до Анны Альчук и самого Сергея Бирюкова. К слову, эта часть осторожно названа: «Избранные страницы русского поэтического авангарда» — и обоснованно, ибо стать авангардистом ("использовать отдельные авангардные приёмы" — педантично уточнил бы Бирюков, живущий ныне в Германии) дано любому пишущему человеку (вновь и вновь вспоминаю определение Карева).

А начитавшись авангардистов, можно перейти к теоретической части, где Бирюков зачем-то попытался расцветить внятное описание истории поэтических авангардных исканий в России какими-то куртуазно-классицистическими заголовками и подзаголовками. Композиция не удалась именно потому, что была объявлена таковой. Да, авангард — бегущий впереди, но — не паровоза. Скорее: бегущий без паровоза. (В конце книги дан краткий словарь упоминаемых и публикуемых в ней поэтов.)

Но и после вышесказанного у кого-то возникнет вопрос: ну а учителю-то всё это зачем? Отвечу. Во-первых, наши читатели не просто учителя, а учителя словесности, и кому, как не им, знать о переразложении (термин из книжки) слова в ХХ веке. Во-вторых, даже социологизированный Чернышевский
понимал, что в литературе очень размыта черта между необходимым и лишним, которое зачастую оказывается важнее. В-третьих, при детской склонности к языковой игре совсем неплохо получить, так сказать, дополнительную информацию о том, как эти игры продолжаются за пределами детства.

Есть и "в-четвёртых", но и сказанного, кажется, довольно для осознания тотальной авангардности происходящего с нами.

С.Д.