КНИЖНАЯ ПОЛКА

Афанасий Фет. ЖИЗНЬ СТЕПАНОВКИ, ИЛИ ЛИРИЧЕСКОЕ ХОЗЯЙСТВО / Вст. статья, сост., подгот. текста и коммент. В.А. Кошелева и С.В. Смирнова. М.: Новое литературное обозрение, 2001. 480 с. (Серия “Россия в мемуарах”)

Как известно, гений русской лирической поэзии Афанасий Фет уподоблял себя птице, поющей, не задумываясь о смысле песни. Стихи его воспринимаются так же — как некое словесное совершенство, воздействующее на нас помимо разума.

С таким запасом художественного доверия к Фету полезно бы представить его школьникам и как незаурядного сельского хозяйственника, одного из первых российских фермеров эпохи реформ императора Александра II. Тем более что о своих земледельческих усилиях Фет рассказал сам. Знаменитый Фет безглагольный (“Шёпот, робкое дыханье…”) предстаёт в этой книге Фетом деятельным — хозяйственным помещиком Шеншиным. Хотя его “Заметки о вольнонаёмном труде” и цикл очерков “Из деревни”, созданные в собственном имении Степановка, соседствуют со стихами, написанными там же (многие в редакции того времени печатаются впервые). И среди них такие шедевры, как “Ты здесь грустишь. Конец аллеи…”, “Свеча нагорела. Портреты в тени…”, “Купальщица”, “Нежданный дождь”, “Опять” (останавливаю перечисление)…

Однако Степановка не стала памятником литературной географии, подобно Спасскому-Лутовинову, Ясной Поляне или Вёшенской. Пожалуй, не только потому, что этот хутор на юге Мценского уезда, 200 десятин чернозёма, Фет продал за пятнадцать лет до своей кончины и переселился в Воробьёвку — более известную его почитателям. Первопубликация статей Фета о земледельческих трудах и днях в Степановке не обошлась без скандала во вкусе 1860-х годов: критики-публицисты “Современника” и “Русского слова” создали “негативный “личностный” миф о Фете-“крепостнике”, благополучно доживший до нашего времени”, — пишет В.А. Кошелев, снабдивший это впервые сделанное собрание “фермерской” публицистики и мемуаров Фета обстоятельной статьёй и комментариями (один очерк откомментирован при участии С.В. Смирнова).

Теперь есть возможность оценить не только многие здравые идеи Фета в области сельскохозяйственной практики, но и силу тех, кто многие десятилетия насмерть стоял против здравых идей.

Вместе с тем именно тяготение этого издания к академическому типу оказывается стимулом для читательских размышлений: комментарии вводят очерки, а отчасти и стихотворения Фета в сложный историко-культурный контекст, требующий дальнейших разысканий. Не собираюсь утверждать, что это прерогатива только учёных коллег известного литературоведа Вячеслава Кошелева. Повторю, новая книга забытых трудов Фета с пользой может быть прочитана и школьниками, и их наставниками. На этот раз лирика поддержит успешный опыт прагматики.

С.Д.