УЧИМСЯ У УЧЕНИКОВ

Дарья ЕФИЦ,
г. Лесосибирск,
Красноярский край
(учитель литературы –
Тамара Андреевна Бахор)

Особенности образа лирического переживания в стихотворении М.Цветаевой «Слёзы – на лисе моей облезлой...»

Стихотворение, начинающееся строчкой "Слёзы – на лисе моей облезлой...", было написано М.Цветаевой 10 февраля 1922 года, накануне её отъезда из России, и воплощает переживания поэтессы по этому поводу:

(1)

Слёзы – на лисе моей облезлой!
Глыбой – чересплечные ремни!
Громче паровозного железа,
Громче левогрудой стукотни –

(2)

Дребезг подымается над щебнем,
Скрежетом по рощам, по лесам,
Точно кто вгрызающимся гребнем
Разом – по семи моим сердцам!

(3)

Родины моей широкоскулой
Матерный, бурлацкий перегар,
Или же – вдоль насыпи сутулой
Шёпоты и топоты татар.

(4)

Или мужичонка, на круг должный,
За косу красу – да о косяк?
(Может, людоедица с Поволжья
Склабом – о ребяческий костяк?)

(5)

Аль Степан всплясал, Руси кормилец?
Или же за кровь мою, за труд –
Сорок звонарей моих взбесились –
И болярыню свою поют...

(6)

Сокол – перерезанные путы!
Шибче от кровавой колеи!
– То над родиной моею лютой
Исстрадавшиеся соловьи.
(1, 112–113)

Лирический сюжет данного стихотворения можно схематично представить в следующем виде: слёзы – ощущение тяжести заплечной ноши – звук, заглушающий и паровозные гудки, и стук сердца.

Образы звуков складываются из деталей современной жизни (бурлацкий пьяный мат, крики мужиков и детей Поволжья, похоронный звон) и исторического плана ("шёпоты и топоты татар", разгульные песни Степана Разина). Эти звукообразы сочетаются с "дребезгом" и "скрежетом" и воссоздают ощущение душевного дискомфорта лирической героини.

В первом четверостишии Цветаева указывает на чувства, переполняющие лирическую героиню. Это чувство горечи, которое реализуется и в образе "слёз", и в звуковой "перекличке" этого слова ("слёзы") со звуковой основой эпитета ("облезлой"). Значимо и указание на "качество" меха – "облезлая лиса". Хотя традиционно с лисой соотносятся хитрость, ловкость и другие подобные качества, в данном случае актуализирована другая ипостась "зооморфного классификатора" – лиса-неудачница, которая постоянно попадает впросак (2, 57).

Другое чувство, переполняющее лирическую героиню, – это ощущение тяжести:

Глыбой – чересплечные ремни!

Здесь, как нам кажется, конкретизируется образ той "сумочки перемётной", которую попытался поднять богатырь в былине «Святогор и тяга земная»:

Наезжает Святогор в степи
На маленькую сумочку перемётную.
Берёт погоняку, пощупает сумочку – она не скрянется...
Движет перстом её, не сворохнется...
(3, 213)

С названной былиной анализируемое стихотворение М.Цветаевой роднит мотив смерти, реализованный в финале фольклорного текста:

А по белу лицу не слёзы, а кровь течёт.
Где Святогор угряз, тут и встать не мог,
Тут ему было и кончение.
(3, 214)

"Тяга земная", которая "притягивает" лирическую героиню М.Цветаевой к русской земле, реализуется в образах, представленных в первых двух строфах стихотворения. Это образы преимущественно звукового плана: "левогрудая стукотня" и "паровозное железо", "дребезг" и "скрежет". Как видим, нет однозначности в оценке стремления лирической героини покинуть Родину. Это желание характеризуется как естественное, идущее от сердца (левогрудая сторона), но, с другой стороны, этот образ рассматривается в контексте мифологической оппозиции "правое–левое", где "левое" указывает на слабость и пассивность, связь с тёмной стороной человека (4, 291). Таким образом, сложное чувство лирической героини включает и констатацию невозможности остаться в России, на родине, и одновременно осознание того, что желание эмигрировать лишено жизненных основ.

Звуковые образы "дребезга" и "скрежета" могут вызывать у читателя отрицательные эмоции, усиливающиеся перекличкой названных слов со словом "щебень" (щебень железнодорожной насыпи). Звуки др – зг – дм – тс – скр – ж – р создают зримое представление о "вгрызающейся" боли лирической героини, "разом по семи... сердцам". Здесь поэт обращается к сакральному числу "семь", которое является символом высших космических начал, символом интеллектуальности (5, 392). Но также известно, что в древности число "семь" означало цельность и полноту явления. Это позволяет нам сделать вывод о том, что боль целиком заполняет лирическую героиню.

В третьем четверостишии появляются образы, связанные с Востоком: "широкоскулая Родина", "шёпоты и топоты татар", что закономерно вызывает у нас ассоциации с блоковскими «Скифами»:

Россия – Сфинкс. Ликуя и скорбя,
И обливаясь чёрной кровью,
Она глядит, глядит, глядит в тебя,
И с ненавистью, и с любовью!..
(6, 200)

Здесь, как и в стихотворении М.Цветаевой, противоречивые чувства наполняют душу лирического героя. В тексте Цветаевой "шёпоты и топоты татар" вдоль "насыпи сутулой" связаны с мыслью героини уехать (образ железной дороги). Образ "татар" как знак татаро-монгольского ига воспринимается нами и как знак дикой, неуправляемой силы. В контексте сказанного очевидно, что мысль об отъезде связана у лирической героини не только с чувством душевного дискомфорта, но и c чувством страха, как при столкновении с природной стихией. Исходя из выявленной выше семантики образа железной дороги, мы можем говорить, что этот образ воплощает в себе мысль о необратимом движении, о невозможности что-либо изменить в судьбе лирической героини.

В образной системе четвёртого четверостишия воплощены те чувства, которые ещё больше подталкивают лирическую героиню к движению по железной дороге. Для понимания этих образов необходимо учитывать историческую обстановку, в которой создавался текст. Страна была обескровлена и ожесточена, уничтожается то, что составляет её будущее:

(Может, людоедица с Поволжья
Склабом – о ребяческий костяк?)

Но кровопролитие Цветаева рассматривает не только как факт гражданской войны начала XX века, но и как постоянное качество, сопутствующее историческому процессу в России. Поэтому в пятой строфе появляется образ Степана Разина. Образом сорока звонарей (Марине Цветаевой в это время было сорок лет) лирическая героиня оценивает свою настоящую жизнь как смерть, идёт отпевание её души ("поют болярыню").

Учитывая значения вышеуказанных образов, можно интерпретировать и финальные образы текста. Противопоставление сокола и соловьёв связано с тем, что если первого соотносят с духом света и свободы (4, 347), то пение последних (соловьёв) соотносят как "с радостью, так и с болью" (4, 352). Возможно, образ "исстрадавшихся соловьёв" над "кровавой колеёй" связан с надеждой лирической героини Цветаевой на то, что время кровопролития сменится временем любви.

Таким образом, лирическое переживание, воплощённое в этом стихотворении, является сложным чувством, отражающим размышления М.Цветаевой и о своей жизни, и об историческом пути Родины и русского народа вообще. На наш взгляд, без учёта исторических, фольклорных и мифологических образов это лирическое переживание не может быть понято.

Литература

1. Цветаева М. Избранное. М., 1989.
2. Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. / Гл. ред. С.А. Токарев. М., 1997. Т. 2.
3. Былины / Под ред. Чигерова В.И. М., 1957.
4. Тресиддер Дж. Словарь символов / Пер. с англ. С.Палько. М., 1999.
5. Маковский М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках. М., 1996.
6. Блок А. Избранное. М., 1997. (Школа классики.)