Головокружительная глубина души

Аббат Прево. «Манон Леско»

Одним из приёмов создания иллюзии достоверности в романе XVIII века был их увеличивавшийся объём. Роман силился вместить всю полноту жизни. Это был, разумеется, приём наивный. К нему прибегали не лучшие авторы, но издатели ценили его.

Длинные романы вошли в моду ещё в средние века. Сначала это были рыцарские романы, потом, в XVII веке, – прециозные. "Роман классический старинный, // Отменно длинный, длинный, длинный…" – писал Пушкин о чтении одной из своих героинь. Эти романы подобны современным телесериалам, ибо новые эпизоды могли в них нанизываться бесконечно, обусловленные продолжающимся приключением. Как это происходило, видно уже в «Дон Кихоте», романе, переходном от рыцарского повествования к современному и послужившем образцом для многих просветителей. У Сервантеса центральная фигура – герой. Рассказчик – новый персонаж, связующий в единое целое разрозненные авантюры, – ещё остаётся за кадром, едва намечен.

В романе XVIII века роль повествователя возрастает. Её может принять на себя автор, беседующий с читателем. В ней может выступать герой, путешествующий, встречающий людей, передающий их истории. Наличие героя-повествователя создаёт ощущение подлинности: читатель, благодаря знакомству с рассказчиком, лично соприкасается с происходящим, оказывается если не в гуще событий, то в непосредственной от них близости. Читатель узнаёт новое, не теряя ощущения, что это новое продолжает уже знакомую и невыдуманную историю. Издатели хорошо уяснили себе эту особенность восприятия и требовали от авторов продолжающихся, а не коротких романов. Именно об этом и напомнили аббату Прево, когда тот предложил «Историю кавалера де Грие и Манон Леско».

Антуан Франсуа Прево (1697—1763) действительно был аббатом, хотя в его бурной жизни много фактов, за достоверность которых безусловно нельзя поручиться. Говорят, что сюжет о Манон Леско – также эпизод из его собственной жизни.

Прево родился в почтенной буржуазной семье королевского советника в Пиккардии. Он был воспитан иезуитами и остался послушником в их монастыре, но из него бежал в армию. Прослужил два года, после чего попытался вернуться к иезуитам, но не был ими принят. Едва заново не был завербован в солдаты, ещё раз бежал. На короткий срок вернулся в родительский дом. Вероятно, в это время Прево и пережил романтическое приключение, отозвавшееся в романе. Затем он снова поступил в монастырь – уже к бенедиктинцам, где пробыл до 1728 года. Здесь начал писать и издал первые два тома романа «Записки знатного человека, удалившегося от света».

Прево окончательно порывает с монастырской жизнью, уезжает в Англию и переходит в протестантизм. Бенедиктинцы добиваются ордера на его арест. Он скрывается, служит гувернёром в семье английского аристократа. Здесь заканчивает третий и четвёртый тома «Записок» и начинает новый роман – «Английский философ, или История г-на Кливленда, побочного сына Кромвеля».

В 1730 году Прево переезжает в Голландию, имея с собой небольшую повесть о Манон Леско. Однако издатель хочет получить продолжение популярного романа. Прево приходится написать ещё три тома «Записок знатного человека», в седьмом томе которых и появляется «Манон Леско».

Именно этим объясняется её повествовательное обрамление: путешествующий знатный человек дважды встречает кавалера де Грие. Оба раза на большой дороге – в гостинице. Первый раз тот следует за партией женщин, осуждённых за их распутную жизнь на ссылку в Америку (обычное в то время наказание). Молодая особа, бывшая предметом внимания де Грие, ничем не похожа на своих спутниц. Было очевидно, что он её любит, пытается облегчить страдания, но стражники, смеясь, отгоняли его, ещё прежде за возможность коротких свиданий выудив все наличные деньги.

Путешественник одалживает молодому человеку некоторую сумму, вступается за него перед стражниками, а тот в благодарность рассказывает ему историю своей любви. Впрочем, не всю, а лишь до настоящего момента. Её окончание путешественник услышит при второй встрече – по возвращении де Грие из Америки.

Cейчас, когда «Записки знатного человека» безвозвратно забыты, а мы читаем лишь «Историю Манон Леско», ощущение подлинности для нас не утрачено. Оно сохранено во внешней простоте и безыскусности стиля. Сила этой истории в её краткости – в сжатости рассказа, в быстротечности любви. В один момент, когда старший брат героя насильно возвращает его домой и пытается открыть ему глаза на коварство и легкомысленность возлюбленной, кавалер де Грие должен горестно признать: "Манон любила меня всего лишь около двенадцати дней…" Это относится, впрочем, лишь к первому безмятежному эпизоду их отношений.

Начинается всё с того, что благовоспитанный молодой человек, каким и был де Грие, в семнадцать лет блестяще закончив курс философии в Амьене, направляется домой. Он не успел даже тронуться с места, как, наводя справки об отправлении дилижанса, встретил прекрасную незнакомку. Преодолев присущую ему робость, он спросил о цели её путешествия и услышал, что родители против воли решили поместить её в монастырь: "Любовь настолько уже овладела всем моим существом с той минуты, как воцарилась в моём сердце, что я принял эту весть как смертельный удар моим надеждам" (пер. М.Петровского).

Любовь одного и обстоятельства, не терпящие промедления, в случае с другой поторопили их принять решение – бежать в Париж и там тайно обвенчаться. Побег, страсть… Намерение обвенчаться пока забыто. Де Грие не мог не понимать, что согласия отца на брак с девушкой из "заурядной семьи" он не получит. Манон также не торопила своего обожателя, поскольку 50 экю в его кошельке не могли служить основой вечного счастья. К предложению жить умеренно она отнеслась холодно. С первых дней их знакомства в силу вступает формула: "Манон обожала наслаждения, а я обожал её".

Однако вскоре средства вдруг появились, но вместе с ними в жизнь Манон вошёл занимавший соседний дом откупщик г-н Б. Произошло именно то, о чём молодой человек уже подозревал, но во что не хотел верить. Г-н Б. и известит (не без ведома Манон) родных кавалера де Грие о его местонахождении. Прибывший в карете старший брат возвращает его домой.

Любящая семья, простивший отец, верный друг Тиберж и, наконец, вернувшееся увлечение наукой спасут де Грие и возвратят к жизни. Он решил забыть о женщинах, составил план "одинокой и мирной жизни". Спустя несколько месяцев он исцелился настолько, что вместе с Тибержем отправился в Париж, где спустя год выдержал публичный экзамен в Богословской школе. Его погубит то, что на этот экзамен пришла Манон.

Он бросает науку, она г-на Б. Теперь они много богаче, чем были прежде, но Манон ещё более расточительна. К тому же появляется её беспутный брат, который подталкивает их обоих к авантюрам: де Грие обнаруживает талант картёжного шулера, а Манон вспоминает ремесло содержанки… Кончается всё преступлением, арестом, приговором, ссылкой Манон в Америку и смертью там.

Что же есть в этой истории такого, что делает её не одним из плутовских романов, а памятной книгой о свойствах страсти, и при этом одной из самых волнующих?

Любовь уводит обоих далеко за грань нравственной жизни. Любовь возникла в сердце серьёзного, благонравного юноши, на страже счастья и благополучия которого стоят заботливая привязанность отца и брата, дружба добродетельного Тибержа. Неблагополучна лишь сама любовь.

Неблагополучна, но необорима. Мы видим легкомысленную Манон только его глазами, но в них она – воплощение любви. Больше ведь в ней ничего нет. Другие достоинства ей не присущи: в ней нет ничего от донны, чьё благородное происхождение обещает столь же благородную душу. В ней и в помине нет не только небесной, но и земной добродетели. Она переменчива, вольна, как и сам бог любви, воспеваемый поэтами. Манон исполнена обаяния, устоять перед которым невозможно. Она умеет взаимно быть потрясённой страстью, ответить на неё, и её ли вина, что её чувство всегда во власти момента и ещё более сильной страсти – наслаждаться жизнью?

Прево перевёл на язык романной прозы то, чем до него владела лишь высокая трагедия Жана Расина, умевшего вызывать сочувствие к невольным грешникам. Роман сосредоточен не на трагической предопределённости, а на исключительности судьбы людей вполне обычных, даже заурядных во всём, что остаётся за пределами их любви. Любовь в романе не поднимает человека на божественную высоту, но открывает в его душе головокружительную и опасную глубину, которую едва ли не первым и дал почувствовать своим романом аббат Прево.

Было бы ошибкой предположить, что автор и герой остаются равнодушными к нравственной стороне происходящего. Очень важно с этой точки зрения постоянное присутствие добродетельного и сурового Тибержа, который приезжает за другом даже в Америку. Его фигура – знак осуждения, но и того, что любящие не осуждены безусловно, что влекущая их страсть вызывает скорее сострадание.

Роман Прево ещё долго оставался попыткой, не знающей себе равных. Сам он как будто почувствовал нечто близкое в романах Сэмюела Ричардсона, которого переводит на французский язык, борясь с нуждой, загоняющей его в последние годы в долговую тюрьму. Однако многословная чувствительность Ричардсона в действительности мало похожа на этот рассказ, где значим каждый жест, где атмосфера и ощущение сильнее слов, а человек просто действует, поскольку чувство не оставляет места ни размышлению, ни нравственной оценке. Если это судьба, то она сместилась внутрь человеческой души. В этом смысле у Прево не было близких последователей, но его психологическая манера получит продолжение в ХХ веке, для которого эта маленькая книжечка явилась одним из самых современных и самых великих романов.

Вопросы

В какой момент развития просветительского романа пишется «Манон Леско»?
Что сближает его с романами своего века и что делает произведением, намного обогнавшим своё время?
Какие черты личности Прево впервые сделал достоянием романного повествования?

Тексты

Прево А.Ф. История кавалера де Грие и Манон Леско / 2-е изд. Подг. М.В. Вахтерова и Е.А. Гунст. М., 1978 (ЛП).

Литература

Ауэрбах Э. Прерванный ужин // Ауэрбах Э. Мимесис. М., 1976. С. 396–431.