СЛОВАРЬ

Ольга СМОЛИЦКАЯ,
Москва

Сентиментализм

В нашем сегодняшнем языке слово “сентиментальный” носит чуть насмешливый оттенок. Мы говорим так о человеке, который слишком непосредственно или бесхитростно выражает свои чувства, или же называем “сентиментальным” произведение, автор которого рассчитывает, что такими же непосредственными и бесхитростными будем мы — читатели, зрители, слушатели.

В ХVIII веке слово “сентиментальный” было новым, чаще употреблялось слово “чувствительный” и воспринималось как похвала — человеку или произведению. Проявление чувств при просмотре пьесы, слушании оперы было модным. Не считалось зазорным плакать в театре на глазах у всех или даже падать в обморок при виде страданий героини. Так, например, в Париже, а затем и по всей Европе имела необычайный успех опера Глюка “Орфей и Эвридика” (1762), слушатели ходили из раза в раз на представление оперы — и каждый раз плакали. Рассказывали, что Жан-Жак Руссо долго не хотел идти слушать оперу. Наконец он согласился на уговоры друзей, прослушал оперу, а когда его спросили, понравилось ли ему представление, он спел первую строчку из арии Орфея: “Потерял я Эвридику” — и расплакался.

“Сентиментализм”, или “чувствительность”, быстро завоевал европейское искусство. Само это слово стало обозначать литературное направление после выхода в свет книги Лоренса Стерна “Сентиментальное путешествие” (1768).

Иногда говорят, что сентиментализм возник в противовес излишней рассудительности и рационалистичности просветителей. Это и так, и не так. Действительно, многое у сентименталистов противостояло идеологии просветителей: они не считали, что цивилизация и прогресс — это абсолютное благо, они воспевали природу и единство человека с природой, причём в природе их манила её загадочность и непостижимость для человека. И всё же и сентименталистские, и просветительские тенденции часто переплетались друг с другом, даже в творчестве одного и того же литератора. Так, например, Жан-Жак Руссо был одним из самых активных авторов “Энциклопедии”, и он же основал одно из сентименталистских направлений, получивших по его имени название руссоизма. В романе “Юлия, или Новая Элоиза” он написал: “Разум сформировал человека, но чувство ведёт его по жизни”.

Размышления о том, что есть человек, как он проявляет себя в разных обстоятельствах — то, что так часто встречается в произведениях просветителей, — неизбежно приводили к стремлению постичь мир чувств человека, и здесь просветители и сентименталисты опять смыкались. И совершенно естественно, что особое развитие получил в это время жанр романа. “Ей рано нравились романы, // Они ей заменяли всё” — так пишет Пушкин об одной своей героине; “Она хотела бы сделаться героиней романа” — о другой. И речь здесь идёт как раз о европейских романах ХVIII века.

Жанр романа возник гораздо раньше, но в ХVIII веке он становится одним из самых распространённых и, несомненно, одним из самых читаемых жанров. Романы порицают за легковесность, а то и за “безнравственность”, их даже пытаются запрещать — но всё тщетно. В романе объединилось всё то, к чему так стремились читатели ХVIII века: особые обстоятельства, в которые попадает человек, — они, как правило, составляли сюжет романа, — и пристальное внимание к тому, что французские романисты называли “жизнью сердца”, — она, разумеется, в первую очередь была связана с любовью во всех её проявлениях. Кроме того, роман XVIII века предлагал читателю иллюзию реальной жизни, где читатель мог сопереживать герою, сострадать ему, сопоставлять события его жизни и свои собственные. То, что происходило с героями, стало восприниматься как реальность, герой становился как бы другом, а то и родственником читателя. Автор, герой и читатель существовали в одном измерении, литература и реальность пересекались.

Одним из самых популярных романистов этого времени был английский писатель Ричардсон, автор знаменитых романов “Памела” и “Кларисса Гарлоу”; имена его героев Грандисона и Ловласа стали нарицательными. За перипетиями в жизни Клариссы Гарлоу читатели следили затаив дыхание. Роман выходил по частям, и рассказывают, что в тот день, когда, по слухам, Ричардсон должен был завершить роман и решить судьбу героини, в его прихожей уже с утра собралась толпа. Все ждали, чем закончится роман. И вот распахнулись двери, и заплаканный Ричардсон объявил: “Она скончалась”. В этом анекдоте отразились особенности взаимоотношений читателя — героя — автора: не только читатель, но и сам автор воспринимал героя как реальное существо, которое живёт по своим законам и смерть которого можно и нужно оплакать.

Очень популярными стали в это время романы в письмах. Кому пишут письма? Близкому другу, возлюбленному — такому человеку, кто может понять и принять близко к сердцу то, о чём говорится в письме. Одним из самых известных романов в письмах стал роман Жан-Жака Руссо “Юлия, или Новая Элоиза”. Читатель эпистолярного романа и сам становится адресатом писем, это к нему обращается с “безыскусным рассказом о своей жизни” герой.

Вместе с тем в романе становится возможна и болтовня, на первый взгляд не имеющая никакого отношения к делу. Коль скоро автор обращается к читателю как к другу, то и повествование ведётся по законам дружеской беседы, где возможно перескочить с одного предмета на другой, пошутить, вспомнить что-то “кстати”. И роман становится своего рода игрой, в которую вовлечены и автор, и читатель. Мастером такого романа был английский писатель Лоренс Стерн.

Сентиментализм оказал сильное влияние и на драматургию. Именно в эпоху сентиментализма во Франции и Германии формируется особый жанр — драма (в узком смысле слова). Теоретики драмы — Дени Дидро и Готхольд Эфраим Лессинг — говорят о необходимости создания такого театрального жанра, где смешивались бы трагическое и комическое начала, как смешиваются они в реальной жизни. Герой драмы, по их мнению, должен быть и слаб и силён одновременно, он должен быть соразмерен зрителям, тогда его поступки и переживания вызовут больший отклик у сидящих в зале. Среди персонажей не должно быть ни абсолютно благородных, ни абсолютно злодейских, равно как и абсолютно комических — в жизни так не бывает, в жизни всё переплетается, значит, должно переплетаться и на сцене. Дени Дидро говорил также, что происходящее на сцене должно полностью изображать подлинную, реальную жизнь, как если бы перед зрителем представлялась обычная комната, но без четвёртой стены.

Драму, созданную Дидро и Лессингом, называют также “слёзной” или “мещанской”. Слёзной — потому что она была призвана воздействовать на чувства зрителей и вызывать сострадание, мещанской — потому что главными героями драмы должны были быть люди третьего сословия, мещане. (Не будем путать современное значение слова “мещанин” — пошлый, недалёкий человек — с тем значением, которое вкладывали в это слово в ХVIII—XIX веках. “Я просто русский мещанин”, — писал о себе с гордостью А.С. Пушкин, имея в виду, что достоинство его как человека и гражданина не связано с громкими титулами. Именно таким — незнатным, но достойным — предстаёт мещанин в литературе и на сцене XVIII века.) “Мещанская драма” утверждает принцип внесословной ценности человека и в то же время позволяет замечать бытовые, подчас комические чёрточки обыденной жизни, которые были бы неуместны при изображении жизни величественных императоров и вельмож. Шедеврами мещанской драмы стали пьесы Фридриха Шиллера “Коварство и любовь”, “Разбойники”.

Заслуга сентименталистов состоит и в том, что именно они обратились к средневековым преданиям, пытаясь найти в них смутные отголоски тайн прошлого. На основе этих преданий английский писатель Джеймс Макферсон написал поэму “Фингал” (1762), в которой речь шла о героях древней Шотландии. Он приписал своё сочинение легендарному кельтскому барду Оссиану, будто бы жившему в III веке. Интерес к старинным преданиям в Европе этого времени был так велик, что никто долгое время и не сомневался в том, что Макферсон действительно разыскал и опубликовал средневековые сказания. Лишь постепенно современники заметили некоторые несообразности в поэме. Так, например, героями шотландских преданий оказались почему-то ирландские богатыри Кухулин и Финн. Мистификация раскрылась, но имя Оссиана надолго стало символом поэта-сказителя, а его поэзия — символом загадочности и непостижимости поэзии как таковой.

Особое развитие получает в эпоху сентиментализма лирический жанр элегии — стихотворения-размышления, стихотворения-сожаления. Некоторые из образцов этого жанра критики иронично называли “кладбищенской элегией”, так как в них часто присутствовал образ кладбища, наводившего лирического героя на размышления о быстротечности времени. Образцом этого жанра часто называют стихотворение английского поэта Томаса Грея “Элегия, написанная на сельском кладбище”, которая вошла в русскую литературу благодаря блестящему переводу-переложению В.А. Жуковского.

Сентиментализм оказал мощное воздействие на русскую литературу XVIII—XIX веков, отразившись в творчестве Радищева, Жуковского, Карамзина, Пушкина.