УЧИМСЯ У УЧЕНИКОВ

Юлия Смакова,

11-й класс ФМЛ № 39, г. Озёрск, Челябинская область
(учитель литературы — Ольга Вячеславовна Жукова)

“Я – бог таинственного мира”

О повести С.Соколова “Школа для дураков”

То мир чудес, любви и красоты...

Здесь — злобный мир безумья и тревоги.

К.Фофанов. Два мира

остмодернизм базируется на трёх основных постулатах.Один из них — “утрата веры в смысл бытия и надличностную цель человеческого существования” (К.Степанян). Если на рубеже XIX–XX веков мир раскололся и человек пытался уйти от хаоса реальности в свой внутренний мир, то в 80-е годы ХХ века конец света уже наступил и “создавать новое в духовной сфере” не имеет смысла. Второй — “действительность иррациональна и непознаваема, а поэтому её бытие имеет ту же реальную ценность, что и миры, созданные воображением. Всеобщий хаос перемешал бытие и небытие, мир “разбился” на мелкие осколки, заставляя каждого человека замкнуться на самом себе. И наконец, не существует “абсолютной истины и какой-либо ценностной иерархии”. Все ценности теперь измеряются относительно отдельной личности.

Именно такой мир предстаёт перед нами в повести Саши Соколова “Школа для дураков”. Мир “взорван”, и разрушены зыбкие границы бытия и небытия. Нет ни вчера, ни завтра, осталось лишь сегодня, как у сумасшедшего, и поэтому нет разницы, в каком времени употреблять глаголы: в прошедшем или настоящем (“напела” или “напоёт”). Это понимает и главный герой произведения, говоря: “Что-то с временем у нас”. Единственный способ выжить в безумном мире — не задавать вопросы о смысле бытия.

Для передачи внутреннего состояния ученика спецшколы С.Соколов использует лавинообразные потоки текста без знаков препинания и логической связи. Он находит новые метафорические комбинации слов, которые далее существуют самостоятельно: из “белой ветки акации” и “северной ветки железной дороги” появляется образ женщины Веты Акатовой; Павел Петрович может стать Савлом Петровичем или просто Савлом. Да и имеют ли значение имя, фамилия (Медведев — Михеев, Трахтенберг — Тинберген) или названия реки, станции, когда в реальности остаётся лишь одна отправная точка, за которую цепляется сознание “ученика такого-то”, вокруг неё он строит своё повествование. И эта точка — пруд.

Как “все дороги ведут в Рим”, так и “к пруду ведут, по сути дела, все тропинки и дорожки, все в нашей местности. Ведут тонкие, слабые, почти ненастоящие тропинки, настолько убитые дорожки”. И потоки сознания людей ведут к единственному реальному месту в жизни — к пруду. Эти потоки накладываются один на другой и, сливаясь, образуют некий общий гул, на фоне которого мы слышим голоса, каждый со своей историей, что и создаёт фрагментарность текста. Реальный мир “разбился”, и каждый человек живёт в своём замкнутом пространстве, создавая ирреальность как противопоставление окружающему его безумию. Поэтому и логично выстроенной сюжетной линии нет в повести С.Соколова “Школа для дураков”. Единственным связующим звеном между разрозненными фрагментами является мальчик, страдающий раздвоением личности, с элементарными представлениями о жизни. Он видит её в первородном состоянии и пытается “договориться со своим безумием относительно окружающего мира” (Б.Джонсон). Иными словами, “хаос не обступает главного героя, а находится внутри его больного сознания” (М.Липовецкий). Но на мой взгляд, в каждом человеке существуют несколько “я”, которые постоянно спорят или разговаривают друг с другом. В повести С.Соколова “Школа для дураков” конфликт внутренний из-за безумия мира выходит наружу и становится конфликтом внешним, и в одном человеке пробуждаются два сознания. Когда же это происходит? Ведь “ученик такой-то” не всегда был таким. Красота природы побуждает его задуматься о смысле бытия, он задаёт себе вопрос: “Что есть жизнь?” — и, не находя ответа, превращается в “белую речную лилию Нимфея Альба”.

дно “я” героя — прагматик, во всём видящий только плохое, другое — романтик, тонкий лирик, смотрящий на жизнь сквозь розовые очки. Все его мечты сбываются в прекрасном мире: “он становится счастливым возлюбленным Веты Акатовой”, для него жизнь прекрасна, ведь где-то там живёт его первая любовь. Образ этой женщины включает в себя романтику “белой ветки акации” и “северную ветку железной дороги”, по которой движется поезд — “мимолётная книга жизни” всей России.

Исписанный мелом, состоящий из “чистых и бранных” слов, деловых записок, бездельных графических упражнений, он олицетворяет крах надежд людей, смирившихся с этой жизнью, приводящей к смерти близких людей. Поэтому “мир внешний с обычным течением времени враждебен по отношению к главному герою” (М.Липовецкий), и тогда его больное сознание погружается в нереальность, где смерть не окончательна, ведь “река Лета может быть пересечена в том и другом направлении”, и учитель Норвегов обсуждает с “учеником таким-то” обстоятельства своей смерти. Время должно двигаться назад, и поэтому Павел Петрович вернётся — “он весь впереди”. Герой создаёт свой собственный календарь, в котором “дни приходят когда какому вздумается”.

Автор, чтобы сохранить уникальность и индивидуальность главного героя, делает его сумасшедшим: человеческая жизнь обедняется с приятием мира хаоса как единственно возможного мира для существования, и тогда метафорой человеческого бытия становится “исписанный товарняк”.

наше время возможно лишь одно состояние души — состояние идиотизма, как и у “ученика такого-то”. С этой точки зрения нельзя не сравнить князя Мышкина из романа Ф.М. Достоевского “Идиот” и главного героя повести С.Соколова “Школа для дураков”. Им обоим свойственны глубокое восприятие мира, тонкий психологизм. В отличие от ученика спецшколы, князь Мышкин существует в реальном мире, воспринимая чужие переживания как свои собственные. Иногда “нормальность” означает скуку, утрату смысла бытия, а больное сознание рисует нечто красивое и увлекательное. Именно поэтому “ученик такой-то” живёт в выдуманной им реальности.

В обоих произведениях ощущается присутствие автора, и если в романе Ф.М. Достоевского “Идиот” незримое, то в повести “Школа для дураков” С.Соколов — полноправный герой. Выступая как “ученик ученика такого-то”, по мере сил старающийся следовать методу, которым руководствуется последний (“ученик такой-то, разрешите мне, автору, перебить вас и рассказать, как я представляю себе момент получения вами письма”), он активно вмешивается не столько в повествование, сколько в сознание главного героя.

Для Соколова важен сам миг творения, он живёт только тогда, когда создаёт свои произведения. В повести “Школа для дураков” он уподобляется Богу, создающему мир из хаоса. Вдохновение неожиданно приходит, и начинается история мальчика, но оно так же неожиданно уходит, и текст прерывается, так как у “автора кончилась бумага”. Однако Соколов и “ученик такой-то” не расстаются, они уходят в жизнь вместе, и существование разрозненных сознаний продолжается.