Тайна перевода

Являясь вашим постоянным подписчиком, хочу поблагодарить вас за очень интересную газету. Считаю, что самое главное в вашей газете то, что она учит творчески работать, наталкивает на новые мысли.
Статьи Ирины Бакановой «Стихотворный перевод» (N№ 44/1995), Владимира Корнилова «Своё и чужое» (N№ 19/1997) были мне очень интересны.
Хочу предложить вашему вниманию урок «Тайна поэтического перевода». Сравнение оригинала с переводом – прекрасный методический приём, позволяющий ученикам глубже познакомиться с методами филологического анализа текста, почувствовать эпоху, личность поэта и переводчика.

Предлагаю учащимся сопоставить оригинал стихотворения Г.Гёте «Песнь одинокого странника» с переводами М.Лермонтова, И.Анненского, В.Брюсова.

И.В.Гёте:

             Ein Gleiches

Uber allen Gipfeln
Ist Ruh,
Im allen Wipfeln
Spurest du.
Kaum einen Hauch:
Die Vogelein schweigen im Walde.
Warte nur, balde
Ruhest du auch.

                             1780–1815

М.Лермонтов:

Горные вершины
Спят во тьме ночной;
Тихие долины
Полны свежей мглой;
Не пылит дорога,
Не дрожат листы...
Подожди немного,
Отдохнёшь и ты.

1840

И.Анненский:

Над высью горной
Тишь.
В листве, уж чёрной,
Не ощутишь
Ни дуновенья.
В чаще затих полёт...
О, подожди!..
Мгновенье –
Тишь и тебя... возьмёт.

                 1904–1909

В.Брюсов:

На всех вершинах –
Покой.
В листве, в долинах
Ни одной
Не вздрогнет черты...
Птицы дремлют в молчании бора.
Подожди только: скоро
Уснёшь и ты!

                  1912–1918

Дома учащиеся переводят оригинал, то есть делают подстрочник. В начале урока звучат стихи. Учащиеся отмечают, что все стихотворения относятся к философской лирике. Во всех произведениях звучит мотив странничества и одиночества. У всех поэтов первые шесть строк – о природе, две последние – о человеке.

Стихотворения Гёте, Анненского, Брюсова написаны дольником. Этот распространённый размер немецкой поэзии был любимым у русских поэтов начала XX века. Лермонтов отступает от оригинала, он использует трёхстопный хорей, наиболее привычный уху русского читателя первой половины XIX века. Учащиеся определяют, что у всех поэтов рифма точная.

Первые четыре строки у всех поэтов имеют перекрёстную рифму. У Гёте и у Брюсова последние четыре строки имеют опоясывающую рифму, у Лермонтова и Анненского отступление от оригинала: последние четыре строки этих поэтов имеют перекрёстную рифму. У Гёте преобладает женская рифма, только вторая и четвёртая строки имеют мужскую рифму, что способствует мелодичности звучания.

У переводчиков женская рифма чередуется с мужской. Следовательно, на этом уровне много общего. Откуда тогда такое различие в звучании?

Прошу учащихся ещё раз самостоятельно прочитать стихи, слушая их внутреннюю музыку, сопровождая чтение пластическим интонированием (помощь рукой).

У Брюсова и Анненского пауза слышна сильнее, так как вторая и четвёртая строки состоят из одного слова с мужской рифмой, и это слово выделяется интонационно. Эта пауза во второй строке подчёркивается знаками препинания. Здесь же стоит обратить внимание на звукопись. Особенно выразительна она у Анненского. Во второй, четвёртой, шестой, восьмой строках идёт повтор звуков – тишь. И это нагнетание создаёт не успокоение, а напряжённость, так как у Анненского и Брюсова своеобразный грамматический строй.

Каждое стихотворение стремится к симметрии. Тем выразительнее становится отступление от неё. У Лермонтова строение предложений традиционно: это бессоюзные сложные предложения, состоящие из простых двусоставных предложений. Лермонтовский синтаксис исключает неожиданные паузы. У Лермонтова мы наблюдаем параллелизм строк, создающий чувство соразмерности. Даже сочетания частей речи близки к параллельности.

1-я строка: прилагательное + существительное
3-я строка: прилагательное + существительное
5-я строка: “не” с глаголом + существительное
6-я строка: “не” с глаголом + существительное

У Анненского и Брюсова первое предложение назывное, далее есть односоставные, определённо-личные. Частицы “не” и “ни” подчёркивают отрицание, тогда как у Лермонтова однородное употребление частицы “не” создаёт не изменчивый, подчёркивающий дисгармонию ритм, а плавный, песенный.

Обилие знаков препинания в последних строках у Анненского и Брюсова ведёт к выделению слов, наличию длительных пауз, изменчивости ритма. Это вызывает чувство напряжённости, ожидание чего-то непоправимого.

Грамматический строй стихов Анненского и Брюсова ближе к оригиналу, нежели у Лермонтова. Но учащиеся тут же отмечают, что по духу лермонтовский перевод ближе к гётевскому стихотворению. Отчего?

У Лермонтова со стихотворением Гёте совпадают только первая, седьмая и восьмая строки. Появляются образы тихих долин, дороги. У Гёте лаконизм, отсутствие эпитетов, метафор, что в русской лирике лермонтовских времён показалось бы сухим, аскетическим, холодным. У Лермонтова метафоричность, пластическая изобразительность. Природа у Лермонтова одушевлена, что создаёт близость человека и природы. Эпитет “тихие долины” в сочетании со “свежей мглой” создаёт атмосферу не умирания, увядания, а покоя, полного жизни.

У Анненского эпитет “чёрная листва” говорит о времени суток. Но само слово “чёрный” несёт эмоциональную нагрузку: что-то тревожное слышится в нём. Если у Лермонтова в стихотворении создаётся ощущение жизни, то у Анненского – смерти, которое подчёркивается отсутствием движения в следующих строках, и особенно последней строкой: “Тишь... возьмёт”. Это сочетание звучит как приговор. Тишь возьмёт = уничтожит.

Такое же ощущение безысходности и в переводе Брюсова. Сопоставим глаголы “не вздрогнет” у Брюсова и “не дрожат” у Лермонтова. У Лермонтова значение слова близко к слову трепетать, у Брюсова – к слову колебаться. Лермонтов здесь ближе к Гёте, у них тоньше передано состояние природы. Сопоставим “die Vogelein” у Гёте и “птицы” у Брюсова. У Гёте – ласкательная форма, у переводчика – нет. И его последние строки звучат как грозное предупреждение: “Уснёшь и ты”. И этот сон похож на смерть.

Покой у Лермонтова не эквивалентен смерти. Это уход от суеты в мир гармонии, освобождение от земных страстей, приобщение к вечности. У Лермонтова – космичность в стихотворении, взгляд от глобального к малому: вершины – долины – дорога – листы. Покой не в отдельно взятом месте – гармония во всём мире. И человек – часть этого мира. Образ дороги связан с образом странника и мира, в котором странник найдёт успокоение.

Лермонтов, так далеко ушедший от Гёте внешне, сохранил и передал главное в его философской миниатюре. Лермонтовские «Горные вершины» остались в истории русской поэзии наиболее близкими духу гётевского стихотворения. За гётевским лиризмом Лермонтов уловил глубину философского раздумья. У Гёте и у Лермонтова человек наедине с природой. Духовное единство человека и природы показано как погружение человека в целительное спокойствие природы, как приют для утомлённого. У Гёте и у Лермонтова – гармония человека с миром. У поэтов XX века – горькое ощущение отторженности человека от спокойствия природы, враждебно-равнодушной к человеку в “роковое мгновенье” его жизни.

У Гёте и у Лермонтова пейзаж окрашен личным восприятием человека, его присутствие очеловечивает пейзаж. У Гёте само название стихотворения указывает на то, что это песнь странника, что восприятие мира передано лирическому персонажу, что это “ролевое” стихотворение. У Брюсова и Анненского перевод более бесстрастный, авторский.

У Гёте и у Лермонтова – простота и естественность песни, у Брюсова и Анненского – книжный стих, литературный, культивированный.

Недаром именно лермонтовские «Горные вершины» вошли в песенники, и фольклористы записывали их в народном исполнении.

Таким образом, переводчик, располагая объективно данной словесной системой подлинника, не отказывается от собственной личности, говорит о времени и о себе, воссоздаёт духовный мир своих современников.

Шедевр привлёк внимание русских композиторов А.Варламова, А.Рубинштейна, С.Танеева, Н.Метнера, С.Ляпунова, М.Ипполитова-Иванова, В.Калинникова, Б.Асафьева, В.Шебалина, Г.Свиридова. Лучшие немецкие переложения на музыку – Ф.Шуберта, Р.Шумана, Ф.Листа. Изобразительная выразительность стихотворения отображена в иллюстрациях А.М. Васнецова, В.М. Конашевича, Ф.Д. Константинова. Этот материал можно использовать во внеклассной работе либо, при наличии специалиста-музыковеда, провести интегрированный урок.