И снова — сургутское чудо!

Да, именно так! Уж, казалось бы, чем меня удивишь после увиденного в прошлом году в Сургуте на Всероссийском слёте «Учитель года»? Оказалось, что воистину совершенству нет предела: новый слёт — новые чудесные уроки, затягивающие, заманивающие воображение детей, которые полностью поглощены предложенной им темой.

С другой стороны, как говорится, старый друг лучше новых двух! Прежде всего имею в виду при этом Валерия Михайловича Салахова, чьё имя, очень возможно, войдёт в историю отечественной педагогики хотя бы потому, что он создал уникальную модель обучающего комплекса.

— А почему это вы называетесь кафедрой? — спросила московская журналистка Ольгу Александровну Ткаченко, ещё одного друга «Литературы», которая напечатала в одном из прошлогодних номеров её урок по «Хорю и Калинычу» и получила в ответ оживлённую читательскую почту.

— Потому что мы не просто гимназия, мы — лаборатория-гимназия, — ответила О.А. Ткаченко, возглавляющая гуманитарную кафедру.

Передо мной, кстати, «Программа работы лаборатории русской словесности» — лаборатории, которая будет существовать при кафедре. Читаем:

“Главной видится идея литературного образования гимназистов на основе их творческой деятельности. Под литературным образованием понимается освоение литературы как искусства слова, при этом литературное произведение изучается прежде всего как результат творческой деятельности, осмысления его учеником и приобретение ими определённого духовного опыта”.

А теперь отступлю в сторону. Вспомню сороковые—пятидесятые.

Мужская школа, в которой я учился до восьмого класса и которую после принятого правительством постановления о совместном обучении покинул, чтобы перейти в бывшую женскую, расположенную ближе к дому, называлась “экспериментально-базовой Академии наук РСФСР”. Возглавлял её президент этой академии, впоследствии ставший министром просвещения СССР. Разумеется, это была невероятно престижная школа, где учились в основном дети начальников (как правило, старших офицеров госбезопасности, чьё училище находилось неподалёку) и контингент которой слегка был разбавлен учениками вроде меня: у кого родители ничем не были примечательны (чаще всего, опять-таки как у меня, не имели высшего образования), но кто жил в микрорайоне нашей школы. (Не все, конечно, мальчики, далеко не все, была в том же микрорайоне ещё одна мужская школа, но чтобы попасть в нашу, такие, как я, проходили собеседование и по его результатам либо оказывались в школе, либо в ней не оказывались.)

Так вот о том, что давала эта престижная школа. Во-первых, немецкий язык там изучался не с пятого класса, как в других школах, а с третьего. Правда, метода обучения языку была обычная для тех лет: никакого разговорного, упор на грамматику, правила которой затверживались, как таблица умножения, умение читать готический шрифт. Иными словами, два лишних года обучения не давали ничего, что и подтвердил позже филологический факультет МГУ, его русское отделение, на котором немецкий изучали по той же методе и где я не почувствовал никакой разницы в знаниях между собой и остальными студентами, которые занимались немецким на целых два года меньше меня.

Во-вторых, классы в нашей школе были длиннее обычных: за партами в несколько рядов стояли стулья, на которых частенько сидели гости из министерства, из академии, из провинциальных школ; мы привыкли к так называемым открытым урокам, к откровенной показухе с участием в основном отличников (увы, и я не избежал этой участи).

В-третьих, идеологическое воспитание школьников было поставлено с большим размахом. Нас сгоняли на встречи со старыми большевиками и чекистами, заставляли подписываться вместе с учителями под всякими обращениями, клеймящими, пригвождающими к позорному столбу (Ласло Райка, Трайчо Костова, Тито, Ранковича), и тому подобное. Очень хорошо помню гневную инвективу завуча в адрес евреев, которые, по его словам, поголовно уклонялись от военной службы, спасены были русским народом и заплатили ему чёрной неблагодарностью (завуч выступал в разгар кампании по разоблачению “убийц в белых халатах”).

Нет, не всё, разумеется, было так плохо. К примеру, по математике, физике, географии мы имели действительно сильных учителей. Я оценил это, когда перешёл в бывшую женскую школу, где целый год жировал за счёт накоплений, которые отложились во мне по этим предметам в прежней школе.

И всё же — что вынес я из учёбы в престижной школе? Что вынесли из неё остальные? Быть может, только раннее понимание лицемерия взрослых, их цинизма, их угодничества перед начальством и пренебрежительного отношения к тем, кто от тебя зависит.

Зачем я всё это вспоминаю сейчас? Для того чтобы возблагодарить Бога за то, что подобные “экспериментальные” школы вряд ли сегодня кого-либо привлекут в России. Что они не имеют ничего общего с таким экспериментальным (без кавычек) заведением, как Высшая лаборатория-гимназия Салахова, где эксперимент — не бутафория, а поиск путей наилучшей передачи знаний ребёнку, или, как пишут авторы уже упомянутой здесь «Программы работы лаборатории русской словесности», поиск возможностей “результативной работы по повышению качества знаний”.

Естественно, что в «Литературе» я пишу о работе гуманитарной кафедры. Очень может быть, что в других предметных приложениях к газете «Первое сентября» вы прочтёте о работе других кафедр этой уникальной гимназии: на V слёте я не был, как прежде, единственным представителем нашего объединения педагогических изданий. Я писал в прошлом году об удивительно одарённых педагогах-словесниках из Сургута. Напоминаю их имена: Ольга Александровна Ткаченко, Ольга Мазитовна Ильина, Татьяна Валентиновна Иваненко, Татьяна Егоровна Конюхова, Наталья Николаевна Майракова, Марина Александровна Плотникова, Александра Анатольевна Хадынская, Ирина Серафимовна Щербакова. Не правда ли, многие из них вам уже знакомы? А Александра Анатольевна Хадынская стала лауреатом нашего приложения за вторую половину прошлого года.

Упомяну ещё одно имя: Ирина Ивановна Мурзак. Тоже ваша знакомая, наш автор. Она не из Сургута, она доцент Московского педагогического государственного университета. Но к Сургутской гуманитарной кафедре имеет самое прямое отношение, потому что поддерживает с ней самые тесные связи: вот уже несколько лет выступает перед словесниками, помогает им в освоении новых подходов к литературоведению, в налаживании их сотрудничества с научными кругами нашей страны.

Итак — по доброй традиции, после проведённого в Сургуте Всероссийского слёта «Учитель года» мы отдаём весь номер сургутским учителям и ученикам.