Об одной псевдоцитате в "Котловане" А.Платонова

Ещё хороший поэт, прекрасный прозаик и гениальный филолог Андрей Белый отмечал, что первая фраза художественного произведения очень многое сообщает о его содержании.

Попытаемся внимательно “перечитать” первый абзац повести Андрея Платонова "Котлован": “В день тридцатилетия личной жизни Вощеву дали расчёт с небольшого механического завода, где он добывал средства для своего существования. В увольнительном документе ему написали, что он устраняется с производства вследствие роста слабосильности в нём и задумчивости среди общего темпа труда”. Важно обратить внимание на противоречие в первом абзаце "Котлована" между массой (написали, дали) и личностью (добывал), между “механическим” и “человеческим” (сходные темы развивал, например, фильм Чаплина 1936 года "Новые времена"). Не менее важно указать и на частичное совпадение второго предложения процитированного отрывка со знаменитыми строками В.Лебедева-Кумача, положенными на музыку И.Дунаевским:

Мы будем петь и смеяться, как дети,
Среди всеобщей борьбы и труда...

Речь идёт именно о совпадении, а не о сознательной цитате, поскольку песня Лебедева-Кумача была написана, как минимум, через пять лет после повести Платонова. Тем не менее, процитированные строки могут рассматриваться как своеобразный “эпиграф”, “ключ” к произведению «Котлован». В них правомерно увидеть или, лучше сказать, услышать предварительный отзвук того радиорупора, которым “товарищ Пашкин бдительно снабдил жилище землекопов... чтобы во время отдыха каждый мог приобретать смысл классовой жизни из трубы” (как известно, песня -унаевского относилась к числу наиболее часто передаваемых по радио).

Сходный приём употреблён в соседних с процитированными строках "Котлована", где в уста социалиста Сафронова вложена издевательская реминисценция из другого “канонического” текста эпохи - "Стихов о советском паспорте" Маяковского: “У кого в штанах лежит билет партии, тому надо беспрерывно заботиться, чтоб в теле был энтузиазм труда”. Массовые ритуальные действия (песня и танец) в повести Платонова служат суррогатом “устаревших” духовных ценностей (недаром в "Котловане" описан поп, остриженный “под фокстрот”). Поют в повести для того, чтобы избавиться от метафизической скуки и метафизической пустоты, главных, по Платонову, врагов человеческой жизни: “Позади сада кто-то шёл и пел свою песню. То был, наверное, счетовод с вечерних занятий или просто человек, которому скучно спать”. Той же цели служит и массовый труд на Организационном Дворе, завершающийся “танцами до упаду” (буквально реализуемая метафора). Вновь вспомним Дунаевского - Лебедева-Кумача : “Среди всеобщей борьбы и труда”.

Однако “взрослая” музыка не спасает от пустоты, она порождена ею и ею же поглощается: “Однообразная, несбывающаяся музыка уносилась ветром в природу через приовражью пустошь”. Взрослому “томящемуся оркестру” противостоит “оркестр пионеров”: “Оркестр пионеров, отдалившись, заиграл музыку молодого похода... Каждая девочка, двигаясь в меру общего строя, улыбалась от чувства своего значения, от сознания серьёзности жизни, необходимой для непрерывности строя и силы похода”. Взрослым не дано “петь и смеяться, как дети”: “Музыка перестала, и жизнь осела во всех прежней тяжестью”. “Как дети” могут “петь и смеяться” только сами дети. Это хорошо понимают многие герои "Котлована", живущие ради “будущего детства” (персонифицированного в повести в образе девочки Насти): “Пусть сейчас жизнь уходит, как теченье дыхания, но зато посредством устройства дома её можно организовать впрок - ради будущего неподвижного счастья и детства”.

Забота о детях, согласно концепции "Котлована", - великое достижение Революции. Но счастье, увы, не может быть “неподвижным”, потому что “подвижно” детство. -ети быстро взрослеют, и круг замыкается. -аже маленькая Настя умирает, успев стать большой: “Ослабевшая Настя вдруг приподнялась и поцеловала склонившегося Чиклина в усы - как и её мать, она умела первая, не предупреждая, целовать людей”.