“Про меня забыли...”

«Вишнёвый сад» - последнее произведение в творческой биографии А.П. Чехова. Им завершаются идейно-творческие искания драматурга. Писатель совершенствует стиль, вырабатывает новые принципы построения образа, сюжета, композиции, приходит к значительным художественным открытиям. Один из главных нервных узлов, питающих «Вишнёвый сад» глубинным смыслом, составляющих его драматическую основу, - в заглавии пьесы. Уже в первой ремарке мы узнаём, что “цветут вишнёвые деревья, но в саду холодно, утренник”, что действие происходит в имении помещицы Любови Андреевны Раневской, а немного позднее, из слов персонажей, что имение с вишнёвым садом продаётся за долги и что вишнёвый сад - самое “интересное, даже замечательное, во всей губернии”, упоминающееся в «Энциклопедическом словаре».

В пьесах Чехова мы часто видим “усадьбы во вкусе Тургенева” (Астров, «Дядя Ваня»): “Часть парка в имении Сорина. Широкая аллея, ведущая по направлению от зрителей в глубину парка к озеру” («Чайка»), “Сад в имении Иванова... перед террасой широкая полукруглая площадка, от которой в сад, прямо и вправо идут аллеи” («Иванов»), “Старый сад при доме Прозоровых. Длинная еловая аллея, в конце которой видна река” («Три сестры»). Не случайно чеховские герои, способные ценить и понимать прекрасное, восхищаются природой, её мощью, красотой, способностью к обновлению и созиданию. “Какие красивые деревья и, в сущности, какая должна быть около них красивая жизнь!” - говорит Тузенбах, прощаясь с Ириной и, в предчувствии трагедии, по-новому глядя на старый сад. А как вдохновенно звучат слова доктора Астрова: “Когда я слышу, как шумит молодой лес, посаженный моими руками, я сознаю, что климат немножко и в моей власти и что если через тысячу лет человек будет счастлив, то в этом немножко буду виноват и я”. Даже Ермолай Лопахин, расчётливый предприниматель, который ради выгоды с удовольствием “хватит топором по вишнёвому саду”, преображается, высказывая заветные мысли: “Господи, Ты дал нам громадные леса, необъятные поля, глубочайшие горизонты, и, живя тут, мы сами должны бы по-настоящему быть великанами...” Природа у Чехова словно напоминает человеку о его высшем предназначении, о его неисчерпаемых возможностях, о красоте и счастье жизни.

Но, пожалуй, только в драме «Вишнёвый сад» природа, сад, становится главным действующим лицом, вокруг которого и разворачиваются все события, группируются герои пьесы. Для каждого из персонажей вишнёвый сад имеет своё, особое значение. Обречённый на торги и на близкую трагическую гибель, он, несмотря ни на что, готовится к обновлению, в нём “белые массы цветов”, поют скворцы, сияет над ним голубое небо. И в душе Раневской, вернувшейся из-за границы, пробуждаются надежды на новую, чистую жизнь: “Весь, весь белый! О, сад мой! ...опять ты молод, полон счастья, ангелы небесные не покинули тебя... если бы я могла забыть моё прошлое!” Позднее Любовь Андреевна, для которой с этим имением, с вишнёвым садом связана, по сути, вся жизнь, в отчаянье восклицает: “Ведь я родилась здесь, здесь жили мои отец и мать, мой дед ... без вишнёвого сада я не понимаю своей жизни, и если уж так нужно продавать, то продавайте и меня с садом”. Но Раневской не дано спасти сад от гибели, потому что все её душевные силы, энергию поглотила любовная страсть. Именно это чувство парализует её волю (“это камень на моей шее, я иду с ним на дно, но я люблю этот камень и жить без него не могу”), заглушает природную отзывчивость на радости и горе окружающих (и неустроенность Вари, и забытый всеми умирающий Фирс, и юная Аня с её мечтами о новой, лучшей жизни по-настоящему душу Любови Андреевны уже не трогают), делает её равнодушной к конечной судьбе вишнёвого сада. Раневская искренна в своём горе, она рыдает при прощании с домом и садом: “О мой милый, мой нежный, прекрасный сад! Моя жизнь, моя молодость, счастье моё, прощай! Прощай!” Но теперь это для неё уже в прошедшем, а главное, что она едет в Париж и будет “жить на деньги, которые прислала... ярославская бабушка” на выкуп имения. “Да здравствует бабушка!” - в этом возгласе Раневской и отчаяние, и определённая доля цинизма одновременно. Страсть к подлецу победила, и единственное, о чём просит героиня, - “чтоб не рубили сада, пока она не уехала”. А Гаев, клявшийся Ане “честью своей”, что имение не будет продано, в конце пьесы, получив должность банковского служащего, совершенно успокаивается: “В самом деле, теперь всё хорошо. До продажи вишнёвого сада мы все волновались, страдали, а потом, когда вопрос был решён окончательно, бесповоротно, все успокоились, повеселели даже...” И уж совсем не интересуют его ни судьба старого Фирса, выпестовавшего своего барина и до последнего момента ходившего за Гаевым, как нянька за ребёнком, ни трагедия оставшихся без крова старых слуг - Ефимьюшки, Поли, Евстигнея, Карпа, ни будущее близких.

Отношение героев к саду как к высшей красоте и целесообразности - это авторская мера нравственного достоинства того или иного персонажа. И если Раневская предаёт идею вишнёвого сада, то Лопахин до неё и не поднимается. Да, он помнит добро, некогда сделанное ему Любовью Андреевной, он сочувствует героине, он переживает вместе с ней: “Отчего же, отчего вы меня не послушали? Бедная моя, хорошая, не вернёшь теперь”, но его волнует лишь судьба владелицы сада, обречённого с самого начала в планах преуспевающего дельца на гибель. Лопахин, у которого, по словам Пети Трофимова, “тонкая, нежная душа”, сознаёт, что “купил имение, прекрасней которого ничего нет на свете”, и при этом зовёт всех посмотреть, как он “хватит топором по вишнёвому саду, как упадут на землю деревья”. Именно Лопахин доводит до логического конца существование вишнёвого сада: “Наступает тишина, и только слышно, как далеко в саду топором стучат по дереву”. Этот “мягкий... порядочный человек во всех смыслах” (так объяснял характер героя сам Чехов в письмах, связанных с постановкой «Вишнёвого сада»), “как хищный зверь, который съедает всё, что попадается ему на пути”, “съедает” вишнёвый сад.

Не нужен старый, добрый сад и Пете Трофимову, нескладному “вечному студенту”, произносящему страстные тирады против несправедливости прежней жизни и возвещающему наступление нового. Душа Трофимова “полна неизъяснимых предчувствий”, он, не привязанный сердцем к “малой родине”, патетически восклицает: “Вся Россия - наш сад”. Но при этом, произнося высокие слова, убеждая Аню в необходимости отречения от старых привязанностей, от жизни “на чужой счёт”, он выглядит “недотёпой” и “облезлым барином”, неспособным воплотить в жизнь свои декларации. И Аня, выросшая в имении с вишнёвым садом, тоже легко прощается с ним. Успокаивая Раневскую, получившую известие о продаже сада, она радостно говорит: “Мы насадим новый сад, роскошнее этого...”, а в конце пьесы - на вопрос матери: “Ты довольна? Очень?”, отвечает: “Очень! Начинается новая жизнь, мама!”

Каждый из героев, связанный так или иначе с вишнёвым садом, начинает жить своей, новой жизнью, в которой нет места прежним ценностям. И только старый Фирс, пожалуй, самая трагическая личность в пьесе, сохраняет верность идеалам своего детства, молодости, зрелости. Верный слуга Раневских и Гаевых, всей душой преданный господам, сам напоминает вишнёвый сад, когда-то сильный, могучий, приносивший большую пользу владельцам (“бывало, сушёную вишню возами отправляли в Москву и в Харьков. Денег было!”), а теперь никому не нужный, ожидающий близкой кончины, падающий под ударами безжалостного топора нового хозяина жизни. Наивный Фирс, как ребёнок, получивший долгожданную игрушку, радуется приезду Любови Андреевны (“Барыня моя приехала! Дождался! Теперь хоть и помереть...”), заботливо ухаживает за Гаевым (“Опять не те брючки надели. И что мне с вами делать!.. Леонид Андреич, Бога вы не боитесь! Когда же спать?”), искренне считает “волю”, то есть освобождение крепостных крестьян, страшным бедствием и с гордостью говорит: “Я не согласился на волю... остался при господах...” И вот теперь господа предали его, как предали и вишнёвый сад, и свою прошлую жизнь, оставив умирающего старика в заколоченном, пустом доме. И Фирс, и вишнёвый сад словно объединяются драматургом в одно лицо, с горечью и бессилием сознающее, что про него “забыли” и что “жизнь прошла, словно и не жил”.

Гибель старого вишнёвого сада, по мнению Чехова, неотвратима. Драматург уверен, что неустойчивые, ненормальные отношения достигли того предела, за которым неизбежно последуют перемены и наступит новая, прекрасная жизнь. Прав ли был Чехов? Ответа на этот вопрос жизнь нам ещё не дала.