ОБРАЗ

ВОЙНЫ И ПОБЕДЫ

Над облаками и веками
Бессмертной музыки хвала -
Россия русскими руками
Себя спасла и мир спасла.

Сияет солнце, вьётся знамя,
И те же вещие слова:
“Ребята, не Москва ль за нами?”
Нет, много больше, чем Москва!

Это стихотворение Георгия Владимировича Иванова (1894-1958) было впервые напечатано через много лет после смерти поэта в журнале «Континент», в 1982 году. В предисловии к публикации друг Иванова, парижский литератор Кирилл Померанцев рассказал: “«На взятие Берлина русскими» было написано в мае 1945 года и записано мною после того, как Георгий Иванов мне его прочитал. Стихотворение отражает иллюзии относительно наступившего тождества СССР и России, которые у Г.Иванова были весьма кратковременны (как показывают другие его стихи). Вероятно, поэтому он даже не послал это стихотворение ни в один журнал”. Действительно, для “стопроцентного белогвардейца”, как называл себя поэт (и таким оставался до конца дней), вещь эта поразительна и странна. Он был твёрд и последователен в своих политических убеждениях, бескомпромиссных по отношению к большевизму и советской власти (“силуэты чёрных всадников с красным знаменем позора”, “Россия тридцать лет живёт в тюрьме... и лишь на Колыме и Соловках Россия та, что будет жить в веках”, “и ничему не возродиться ни под серпом, ни под орлом”). Эйфория нашей победы, захлестнувшая русскую эмиграцию, не затронула поэта. Малейших уступок деспотии он не прощал самым близким людям - Бунину и Адамовичу. Писал об этом, не заботясь о репутации и последствиях:

Я за войну, за интервенцию,
Я за царя, хоть мертвеца.
Российскую интеллигенцию
Я презираю до конца.

Всё так, всё верно, но «На взятие Берлина...» столь значительно, прекрасно-возвышенно, высокоправдиво, что объяснить его случайностью или иллюзиями просто-напросто невозможно. Русская поэзия XX века, советская поэзия достойно и мощно воплотила трагические образы войны, родины, народа, солдатской судьбы, поражений и побед: создания Ахматовой и Пастернака, Исаковского и Твардовского, Гудзенко и Недогонова, Кульчицкого и Когана, Майорова и Отрады, Слуцкого и Самойлова, Межирова и Винокурова, Смелякова, Симонова и Суркова, Берггольц и Друниной, Фатьянова, Ваншенкина, Тарковского, Соколова, Тряпкина... Даже самое значительное трудно перечислить. Всё это в нашей памяти по сей день. Но это здесь, на родной земле. А была и другая Россия, на чужбине - эмигранты, изгнанники, классовые враги. К ним принадлежал и Георгий Иванов. Большей частью эти люди, именитые и простые, старые и молодые, и в годы войны оставались противниками советского строя. Но их истерзанные сердца были с “вечной родиной”. Русская эмиграция тогда с честью исполнила свой патриотический долг. Были, к сожалению, исключения иного порядка. Эмигранты сражались в партизанских отрядах, участвовали в движении Сопротивления, помогали военнопленным. Силой духа и творчества способствовали победе. Дневниковая запись Ивана Бунина, март 1945: “Пишу под радио из Москвы - под «советский гимн». Только что говорили Лондон и Америка о нынешнем дне как об историческом - «о последней битве с Германией», о громадном наступлении на неё... о решительном последнем шаге к победе. Помоги, Бог!” И подобных свидетельств (как они жили тогда, чем жили) множество. В том числе поэтических. Порой дерзко-несговорчивых и неправедных в самом существенном. Тому ярчайший пример - стихотворение Владимира Набокова, написанное в Америке в 1944 году:

Каким бы полотном батальным ни являлась
советская сусальнейшая Русь,
какой бы жалостью душа ни наполнялась,
не поклонюсь, не примирюсь

со всею мерзкостью, жестокостью
и скукой
немого рабства - нет, о, нет,
ещё я духом жив, ещё не сыт разлукой,
увольте, я ещё поэт.

Ярко, искренне, но сколько гордыни и снобической спеси, неуместной пред лицом того, что происходило в родной стране. Гениальный, “орфический”, как говорила Зинаида Гиппиус, дар Георгия Иванова позволял ему слышать, чувствовать, видеть и воплощать нечто, чему нет названия и для чего поэзия пришла в мир. Стихотворение «На взятие Берлина русскими» не могло быть случайностью, слепым воодушевлением. Здесь начала и основания его поэзии, пребывания в мире. Совсем молодой капризно-артистический стихотворец, он писал в 1915:

Не силы тёмные, глухие
Даруют первенство в бою:
Телохранители святые
Твой направляют шаг, Россия,
И укрепляют мощь твою!

И во Франции, в тридцатые:

Замело тебя, счастье, снегами,
Унесло на столетья назад,
Затоптало тебя сапогами
Отступающих в вечность солдат.

И в последние месяцы жизни, летом 1958:

За столько лет такого маянья
По городам чужой земли
Есть от чего прийти в отчаянье.
И мы в отчаянье пришли.

В отчаянье, в приют последний,
Как будто мы пришли зимой
С вечерни в церковке соседней,
По снегу русскому, домой.

«На взятие Берлина русскими» написано в небольшом городке Биаррице на атлантическом побережье Франции, где жили тогда Георгий Иванов и Ирина Одоевцева.